Терапевт

Первая попытка осуществляется тем же вечером. Пока Сигурд, обхватив меня руками, работает телом, я думаю: вот оно, сейчас мы делаем тебя, малыш, сейчас…

На благоприятной неделе следующего месяца мы сношаемся каждый вечер. Сейчас, сейчас, сейчас… Я прикидываю, когда делать тест. Вечером накануне этого дня обнаруживаю мазок сукровицы. Непонимающе вглядываюсь в пятнышко: как же так? Ведь мы так старались! Столько раз!

На следующий месяц я успеваю сделать тест раньше, чем появляется кровь. В окошке теста — одинокая синяя полоска; строгая, как придирчивая учительница.

Многим приходится ждать подолгу. В среднем шесть месяцев, пишут в Интернете. Не стоит паниковать, пока не прошло года. Я никому не рассказываю про это. Представляю себе, что я скажу, когда это случится, когда в окошке теста появятся две полоски; как я расскажу это Аннике, как бы мимоходом: «Кстати, — (сияющая улыбка), — хочу тебе кое-что рассказать…» Представляю себе, что сказать Ронье.

Но про это — нет. Про это ничто, эту промежуточную стадию — нет. Мы пытаемся. Это не новость. И это ничто — пустое обещание и даже хуже.

…Проходит три месяца. Лето, отпуск. Маргрете уезжает с друзьями в Италию и говорит нам: присмотрите за дедушкой, съездите к нему раз в неделю или около того. Жарким летним днем мы едем и находим его на чердаке.

…На момент переезда в Нурберг мы не прекращали попыток шесть месяцев. Среднестатистически должно было получиться. Многие пробуют дольше, пишут в Сети. Вынужденная бездетность — не болезнь, гневно восклицает автор письма в газету. Я комкаю ее и швыряю прочь: нет сил читать это, нет желания узнать, почему это не конец света, насколько богатой может быть жизнь без детей и как я должна радоваться тому, что имею. Сигурд не покладая рук перестраивает мой кабинет, а сейчас как раз благоприятная неделя. Я иду за ним. На нем рабочий комбинезон, защитные очки; в руках дрель со шлифовальной насадкой. Меня он замечает не сразу. Я молча стою в дверях и наблюдаю за ним: опустив голову, он шлифует пол в том месте, где низко спускается наклонная крыша. Всё его внимание отдано этому полу. И я думаю: стоит ли мне сейчас соблазнять его, обольщать, заманивать в спальню? Стоит ли? Я в тренировочных штанах, он в рабочей одежде. Он не знает, что я здесь, не знает, что я смотрю на него, и я думаю: разве не чудо, что это вообще случается? Что среди всех своих забот люди находят время, чтобы переспать друг с другом?