Терапия беспокойства. Как справляться со страхами, тревогами и паническими атаками без лекарств

Я спросил Дайан, решительно ли она настроена совершить самоубийство независимо от обстоятельств, или она открыта для помощи. Она сказала, что была бы рада получить помощь, если это возможно, и что она решила совершить самоубийство только потому, что ей это казалось самым логичным выходом.

Дайан испытывала сильную депрессию, тревогу, стыд, чувство собственной неадекватности, одиночество, унижение, безнадежность, досаду и злость. В журнале настроения она записала четыре негативные мысли, от которых было не по себе:

1. Эта гребаная болезнь разрушила мою жизнь.

2. Я безнадежна. Я никогда не поправлюсь.

3. Я обуза для своей семьи и для докторов.

4. Моим родителям, мужу, детям и докторам будет лучше, если я умру.

Я спросил Дайан, с какой мыслью она хотела бы поработать вначале. Она выбрала четвертую: «Моим родителям, мужу, детям и докторам будет лучше, если я умру». Попробовав несколько техник, которые не оказались эффективными, я решил испытать технику опроса. Я сказал: «Дайан, вы считаете, что вашей семье и докторам будет лучше, если вы умрете. Я знаю, это прозвучит абсурдно, но вы спрашивали, хотят ли они, чтобы вы совершили самоубийство?»

Дайан признала, что никогда не обсуждала с ними этот вопрос, но ей казалось очевидным, что она является обузой и что им было бы лучше без нее. Я напомнил, что ее муж приедет на семейную сессию с социальным работником в тот же день, и, возможно, стоит его спросить, потому что она может сделать поспешный вывод, не подкрепленный фактами. Я сказал, что, поскольку ее семья не проходила терапию в этой группе, она может, по крайней мере, попросить высказать мнение других пациентов. Считают ли они, что ее родителям, детям и мужу стало бы лучше, если бы она покончила с собой?

Дайан возразила, что люди в группе, вероятно, не будут честны с ней. Я предложил спросить мнение нескольких из них, а затем мы проведем «перекрестный допрос», чтобы выяснить, были ли они честны или просто говорили то, что Дайан хочет услышать.

Дайан обратилась к молодой женщине, которая сидела рядом со мной, и спросила: «Марта, считаешь ли ты, что моей семье будет лучше, если я совершу самоубийство?»

По лицу Марты текли слезы, пока она отвечала: «Ты, должно быть, сошла с ума, Дайан. Ты не знаешь, о чем говоришь. Мой младший брат совершил самоубийство пять лет назад. Он был в соседней комнате. Я услышала выстрел и нашла его с оружием в руках и с пулей в голове».

Марта начала рыдать и описала, какими опустошенными чувствуют себя она и ее родители до сих пор. Она добавила: «Был ли мой младший брат обузой? Безусловно. Он был в депрессии несколько лет и мог быть настоящей занозой в заднице. Хотели ли мы, чтобы он убил себя? Никогда! Мы любили его и хотели, чтобы он жил. Бремя его депрессии было ничто по сравнению с бременем его смерти. Я вспоминаю его каждый день, и это всегда разбивает мне сердце. Не думаю, что когда-либо смогу оправиться от его смерти. Твоя семья любит тебя, и, если ты убьешь себя, это будет для них настоящим ударом. Они никогда не справятся с этой потерей».

Я спросил: «Дайан, как вы думаете, Марта говорит правду или лжет стиснув зубы?» Она ответила, что Марта, кажется, говорит правду.

Тогда я заметил, что у одной из медсестер, Эрики, также навернулись слезы. Я сказал: «Дайан, почему бы вам не спросить у Эрики?»

Она повернулась к Эрике и спросила: «Как вы считаете, мне нужно совершить самоубийство? Станет ли моей семье легче, если я буду мертва?»

Эрика расплакалась и рассказала, что ее сын покончил с собой 20 лет назад. Она сказала, что невыносимое чувство горя не ослабело с годами, и она по-прежнему все время думала о сыне и отдала бы все, чтобы его вернуть.

Дайан спросила мнение нескольких других участников группы по очереди. И все говорили одно и то же. У многих были друзья или члены семьи, которые совершили самоубийство. Пациенты из группы описывали сильнейшее чувство вины, стыда и потери. Некоторые из них поблагодарили Дайан за такую открытость и сказали, что им стало проще говорить о своих собственных чувствах безнадежности и никчемности.

Я спросил у Дайан, насколько сильно она теперь верила в свою негативную мысль «Моим родителям, мужу, детям и докторам будет лучше, если я умру». Она сказала, что процент ее убежденности упал до нуля. Теперь это казалось таким иррациональным, что женщина не понимала, как вообще могла когда-либо верить в это. Она поинтересовалась, как можно дать ответ другим негативным мыслям, особенно «Эта гребаная болезнь разрушила мою жизнь» и «Я обуза для своей семьи и докторов».

Я сказал Дайан, что мы с ней можем озвучить по ролям два голоса, которые спорили между собой в ее голове. Она могла играть роль негативных мыслей и атаковать меня, а я буду играть роль ее положительных мыслей. Техника называется «Озвучивание голосов». Вы узнаете о ней больше в главе 15. У нас состоялся такой диалог:

Негативные мысли (озвучивает Дайан). Пора признать этот факт, Дайан, эта гребаная болезнь разрушила твою жизнь.