Терра

Наконец я сумел заставить себя заняться машиной, протер все пятна на сиденье и на двери с внутренней стороны (о внешней за меня давным-давно позаботился первый же дождь) влажными салфетками. Кровь хорошо смывалась, да и было ее не так чтобы прям очень много.

Ну и хорошо, ну и слава богу. Дождь так и хлестал, вообще с катушек слетел, видимость была херовая, но все-таки по дороге я заметил белый почтовый фургончик, по боку которого шли жизнерадостно-патриотичные красная и синяя полосы.

Что ж, письму своему я пожелал удачи, хотя и мне она бы пригодилась.

Я весь промок и дрожал, так что, проезжая через Даунтаун, я остановился у магазина с золотыми буквами «Ральф Лорен» и купил себе отличное, мрачное пальтецо. В бумажнике денег не хватило, пришлось расплатиться карточкой. Приветливая и сонная девчонка, казалось, была мне благодарна, я ее хоть чуть-чуть развлек.

Стоит ли говорить, что, когда я забил в навигатор адрес, оставленный Уолтером, то сразу понял, как безнадежно опоздаю.

Но ничего, ничего. Приеду к самой героической части, так я решил.

Дождь, блядь, не то что не прекращался, а только становился все более образцовым ливнем.

С навигатором, кстати, вышло смешно. Я сам себе был джи пи эс, сердце знало дорогу и без бегунка на экране. Я знал, где каверна, все во мне знало, все во мне следовало за ней. Почему птицы летят на юг? Откуда им, сукам, знать, куда повернуть? Кто объяснит?

Вот и тут было так, я просто знал, куда повернуть, и если изредка все-таки глядел в навигатор, то только для того, чтобы чуточку отвлечься.

Подъехал я, значит, а там уже кипит работа. Человек, может, пятьдесят было, все в ярко-желтых рабочих комбинезонах. Уолтера я нашел быстро.

– Я думал, вы не приедете, мистер Шустов.

Он сидел в машине, держал в руках картонный стаканчик с горячим кофе, на сиденье рядом с ним лежали пончики. Рай земной.

– Скоро, когда покажется тьма, рядом будут дежурить машины скорой помощи.

– И сколько их?

– Вы же понимаете, что нам не нужно вызывать подозрения?

– То есть это такое количество, которое даже ответа не стоит. Я тебя понял.

– Мистер Шустов, пройдите к грузовику, Элисон выдаст вам лопату.

Элисон, серьезная, грузная собачка средних лет кивнула мне.

– Здравствуйте. Готовы присоединиться к работе?

– Безусловно.

– На вас не хватило рабочей одежды.

– Кто не успел, тот опоздал.

Вот такая я декоративная крыска, подумалось мне, буду рыть землю в пальто от Ральфа Лорена и в туфлях «Кавалли».

Знаете, что было во всем этом обиднее всего? Не эта безличность, не то, что за сильным крысиным духом пробивался запах собак и это наводило на мысли о пастухах и стаде, не то, что мне не досталось рабочей одежды, даже не перспектива скорой смерти.

Нарратив моей жизни тут дал сбой, я не был единственным, а был одним из многих. Намного приятнее стать героем-одиночкой, исключительным, избранным.

И так сложно быть винтиком в отлаженном механизме, так сложно делать свою работу среди других таких же, как ты. Никакого пафоса в этом нет, никакой красоты жеста.

В общем, взял я лопату и пошел к яме.

Мужики и бабы пели какую-то американскую народную песню, я ее не знал, и мне сразу стало как-то тяжко, стыдно даже. Словно я был новеньким в школе и мне предстояло прийти на первый урок. Я выделялся среди этих ребят: шмотками, акцентом, своим сраным опозданием. Так что я нарочно медлил, пока можно было.

Яма уже организовалась приличная, огромная, ну, представьте себе, пятьдесят человек копают. Это нам еще повезло – каверна была под пустырем, в сторону от шоссе, по которому мы с Мэрвином однажды ездили в Вегас.

А чувствовал ли я каверну тогда? Наверняка. Скорее всего, испытал легкое раздражение и поскорее о ней забыл.

В общем, я, преодолев неловкость, спустился, пристроился к одному из мужичков, который не горланил песни, и принялся копать.

Так пахло крысами, никогда в жизни я не чувствовал столько своих. Разные запахи, разные зверики – молодые и старые, относительно здоровые и совсем больные, красивые и такие себе, женщины и мужчины.

Пока что яма была недостаточно глубока, и я знал, в ближайшее время тьмы под лезвием моей лопаты не обнаружится. От дождя земля размягчилась, копать было легко и просто, я стал насвистывать песенку про заначку, ну, знаете, где смешная телка еще поет «я ходила туда, где раздают медали, я ходила туда, где раздают пиздюли, но ни там ни там мне ничего не дали, то ли не хотели, то ли не могли».

Прям вся моя жизнь.

Мужик рядом со мной, должно быть, копал подолгу и часто, руки у него загрубели от такой работы. Говорят, по рукам можно определить возраст человека, но у некоторых хуй ты чего определишь.

Земля под ногами у меня была не по-южному вязкая, не по-южному темная. Ею так одуряюще пахло.

Нет, если уж говорить честно, отчасти все вокруг было прекрасным: бледное небо, эта фистула в стороне от шоссе, голос Уолтера, который объявил в мегафон, что водой и едой распоряжается некий Тед. Сильно перефразируя Воннегута, я бы сказал, что все было прекрасным и ничуть не реальным, даже хлеставший по мне дождь казался призрачным.