Территория нелюбви

Выдержав несколько томительных для жирдяя минут, я попросила его сфотографировать на телефон своих подельников со всех ракурсов, забрать у них мобильники и имеющиеся документы и всё это сложить на капот. Толстый не воспротивился и с готовностью принялся исполнять.

Тем временем очнулся Лёха и, откинув свою спасительную бейсболку, со стоном вцепился руками в голову. На его лбу образовалась серьёзная гематома. Вонючка уже перестал верещать и теперь лишь поскуливает, периодически вздрагивая всем телом. Я хотела было попросить толстяка вырубить обоих ударами в морду, но подумала вдруг, что такое успокоительное может оказаться летальным.

Ладно, хрен с ними!

— Мобильник свой разблокируй и отмени блокировку полностью, — попросила я толстяка, когда он закончил раскладывать на капоте свои находки.

Спустя пару минут он послушно протянул мне телефон, держась на расстоянии вытянутой руки.

— А теперь беги, жирный!

— Куда? — растерялся он. — Почему?

— А куда хочешь беги! Потому что, если через пять секунд ты всё ещё будешь здесь, я устрою для твоей толстой задницы очень жёсткий антицеллюлитный массаж.

Мужика не пришлось уговаривать, и с реактивной скоростью он рванул в посадки.

С его телефона я отправила на папин номер геолокацию моего местонахождения и лишь после этого позвонила.

— Пап…

— Айка, это ты? — спросил он тихо и недоверчиво.

— Я, пап, забери меня, пожалуйста…

19.6

Ох, как же нелегко справляться с таким обилием внимания. Да что там — полный трындец! И я, придавленная трындецом, скрываюсь в ванной комнате. Впрочем, у меня веский повод — я отмываюсь после мерзких и липких прикосновений Вонючки. Фу! Отмываюсь до скрипа, даже голову три раза намыливала. Фу! Надо было этому хмырю ещё зубы повыбивать, чтобы не терзаться чувством невыполненного долга.

Теперь это чмо с тремя загипсованными конечностями отлёживается на больничной койке под неусыпной охраной. Бейсболка Лёха там же отдыхает… только без памяти. Якобы совсем ничего не помнит. И хотя наблюдающий его врач предположил, что повреждение лобной части головы с большой долей вероятности может вызвать амнезию, мы с папой всё же склоняемся к тому, что Лёха просто ушёл в глухую несознанку. А вот толстяк сейчас вряд ли отдыхает — скачет где-то по полям, гонимый страхом и, надеюсь, осознанием содеянного. Лишь белая, затоптанная в дорожной пыли, панамка осталась напоминанием о нём. Ах, да — и его мобильник — спасибо толстому!

На месте происшествия папу мне долго ждать не пришлось. Он примчался минут через двадцать после моего звонка в сопровождении отряда бравых бойцов, возбуждённого Вадика и машины скорой помощи. Наверное, меня реанимировать собирались. Мужики в форме спецназа, оценив побоище, поглядывали на меня хмуро и недоверчиво. Вручив неудачливых похитителей в заботливые руки медиков, они тщательно обследовали бандитский Pajero, окружающую территорию, а потом хотели было взяться за меня…

Но от дотошных расспросов меня спас папа. Сказал, мол, хватит с ребёнка на сегодня, посадил в свою машину и повёз к себе домой. Вот по пути я ему и рассказала о своих приключениях во всех подробностях. Вадик бледнел, обнимал меня и просил прощения за своё идиотское поведение. А папа страшно злился и ругал себя на себя за то, что недооценил опасность, не обеспечил достойную охрану и подверг меня, маленькую девочку, таким страшным испытаниям.

Ну-у, положим, не таким уж и страшным… Особенно теперь — когда я победила!

Да и обвинять своих мужчин я не думала. Впрочем, так же, как и не собиралась их утешать. Поинтересовалась только, куда же всё-таки запропастился мой бдительный секьюрити на «Опеле». Оказалось, недобдел Ванёк. Вышел он из магазина вслед за мной и неожиданно стал свидетелем, как какая-то неосторожная «Нива», сдавая назад, впечатала его «Опель» в новенький изящный спорткар. Как раз тот случай, когда чувство ответственности прибило шоком. Бедняга даже не сразу догадался, что я исчезла. А уж когда обнаружил пропажу — сразу позвонил папе, ну а папа, конечно, — мне.

Ну, всё ведь обошлось — иначе и быть не могло!

А около папиного дома уже собралась демонстрация — взбудораженные сёстры, серьёзный и мрачный папа Валик и… кто бы мог подумать! — заламывающая руки и вся в слезах Анастейша. Соло главной Скрипки прозвенело на всю округу фальшиво и громко, заглушая даже автомобильный клаксон: «Сволочь поганая! Ребёнка мне чуть не угробил! Я знала, что этим кончится! Всё, Рябинин, ты допрыгался! Аика, детка, как ты?..»

Без материнской заботы было лучше! Вот как-то так…