Территория нелюбви

— А знаете, мне очень понравились Ваши слова о выборе. Ведь в жизни нам часто приходится выбирать… А главное, что мы сами способны изменить сценарий, ведь последствия нашего вы…бора… — я запнулась на слове, встретив прищуренный взгляд из-под низко надвинутой бейсболки.

— Я вот тоже думаю, что жизнь прожить — не в поле наложить, — процедил бандюга. — Так что твоя задача сейчас проста… Снимай штаны, разговорчивая!

— Ну, Вы хоть отвернитесь, я так не могу…

— А ты через не могу давай! — начал терять терпение Бейсболка и многозначительно похлопал правой рукой себе по пояснице. — А то я тебе сейчас стартовый выстрел организую.

О-о, пистолет?! Это плохо!..

— Не надо, — я замотала головой и, запустив руки под футболку, потянулась к поясу шорт.

Под моим укоризненным взглядом Бейсболка ухмыльнулся и лишь на мгновение отвёл глаза в сторону, а мне хватило менее двух секунд, чтобы отстегнуть кнопки на шлёвках и выдернуть из специальных узких кармашков нунчаки. Выпуклые глаза моего надзирателя удивлённо расширились…

— Что за… — Бросковый шаг ему навстречу, короткий мах с подкруткой… и, сдавленно крякнув, Бейсболка рухнул мне под ноги.

Надеюсь, головной убор спас ему жизнь. А вот если бы ещё козырёк был повыше…

— Э-э, что за херня такая?! — это ошалевший Вонючка вывалился из задней двери.

— А-а… что тут? — а это показался растерянный толстяк.

Они оба совершенно не поняли, что произошло, и, конечно, не заметили зажатые моим предплечьем и готовые к броску нунчаки. Я же не успела обшарить их поверженного главаря, и остаётся лишь надеяться, что он не очнётся прямо сейчас и не попытается воспользоваться своим оружием. Пули отбивать я пока не умею, а добивать лежачего… да и не факт, что живого, — как-то не комильфо.

— Леха-а, ты чего это?! — заблеял Вонючка.

Так нашего Бейсболку, оказывается, Лёхой величают?..

С Вонючкой нас разделяет меньше метра, и именно с ним я бы сейчас с радостью поиграла… Вот только времени на понты у меня совсем нет. Краем глаза я слежу за приближением толстяка и не позволяю Вонючке наклониться над распростёртым телом неудачливого Лёхи… Горизонтальный размашистый хлыст выбивает у моего «пахучего» обидчика обе коленные чашечки и истошный нечеловеческий вопль.

Вонючка катается по земле, вереща и извиваясь, как угорь на сковородке.

— Ты что творишь, дура?! — завопил толстяк, отпрыгнув от меня с поразительной для такой туши резвостью. — Прекрати!

— Даже не подумаю, — улыбаюсь толстому, поигрывая нунчаками, — ведь я ещё не свернула набок сопатку твоему другу.

Я делаю шаг к конвульсивно дёргающемуся Вонючке.

— Не надо! — истерит жирдяй. — Ты что, сумасшедшая?

— Почему это? Разве это я приклеилась к вам на парковке? — и, не обращая внимания на вопли из-под панамки, я наклоняюсь к неподвижно распластанному Лёхе.

Вернув своё оружие в исходное положение, я с облегчением нащупываю на Лёхиной загорелой шее пульс и лишь после этого просовываю руку под поясницу мужчины. Тяжёлый, зараза! Не без труда извлекаю из-за пояса брюк… Хм, действительно ствол! В таком оружии я, к сожалению, не разбираюсь. Зато, кажется, хорошо разбирается толстый.

— Оп-пусти дуло, па-пожалуйста, — умоляет он, и я послушно делаю так, как он просит.

Не хватало ещё стрельбу устроить!

Вращающийся на земле Вонючка в своей агонии задевает меня рукой, едва не сбив с ног, и незамедлительно получает коротенький мах по локтю. Его визг почти оглушает, но утихомирить этого горлопана в голову будет не слишком гуманно.

— Да ты зверь, что ли? — надрывно кричит толстяк, с отчаянием поглядывая в сторону посадок.

— Нет, я гораздо хуже — я человек. Разве хоть один зверь ранит или убивает себе подобных ради удовольствия? На такое способно лишь самое жестокое и подлое существо — это человек.

Я делаю несколько горизонтальных махов на показуху и, зажав предплечьем нунчаки, иду на толстого.

— Послушай, девочка, не-не надо, — он испуганно пятится. — Чт-то это… Зачем…

— Что? А Вы разве не знаете? Это убойное холодное оружие ударно-раздробляющего действия… Нун-ча-ки! Не слыхали? Очень эффективная вещь!

— Я знаю, знаю!.. Я не об этом!

Но я не слушаю и демонстрирую толстяку самый популярный и красивый приём — восьмёрку, продолжая свою лекцию:

— Нунчаки — это идеальный симбиоз скорости и силы удара. Лишь за доли секунды я могу успеть… ну-у, к примеру, покалечить троих похитителей и вернуть своё оружие в исходное состояние. А могу и убить…

— Но ведь… это преступление! Такие штуки запрещены законом! — пытается образумить меня толстяк петушиным голоском.

— Да ну?! А киднеппинг у нас прям в почёте!

— Но я ведь за тебя заступался, — напоминает он и, окончательно растеряв остатки храбрости и самолюбия, жалобно блеет: — Слушай, ну отпусти меня, пожалуйста… я ведь совсем не злой…

Он стащил с коротко стриженной башки взмокшую панамку и обтёр ею вспотевшее страдальческое лицо. Жалкое зрелище. На самом деле, ломать толстяка у меня нет ни малейшего желания, но всё же я делаю вид, что размышляю над его предложением.