Территория нелюбви

— А почему ты исключаешь такую возможность? Ты ведь знаешь, что я тебя… — он снова сокращает и без того ничтожное расстояние между нами.

Вы… меня?..

— Я же к тебе, как к дочери…

Хреново-то как!

— Да Вы не волнуйтесь, папаша!.. Уж теперь, когда я узнала, какой мудлон мой названный братец, то… этот… ну, слово такое… сш-ш-ш… на «инсульт» похоже… Короче, этот инсульт между нами больше невозможен!

— Похоже, инсульт возможен у меня, — невесело хохотнул Рябинин, а я даже замерла, пытаясь разобраться в хитросплетении слов. Сама сплела — сама запуталась.

А Пал Ильич снял с себя пальто, укутал меня в него по-хозяйски и с досадой произнёс:

— Вадим… он ещё просто глупый зелёный пацан.

Класс!

— Ага, у нас во дворе вон бегает один такой резвый пацан, правда, не зелёный, а пегий. Так от него этой зимой уже три суки ощенились. А он до сих пор в активном поиске! И цвет, похоже, никак не влияет на это дело.

— Послушай меня, девочка, — Рябинин сжал мои плечи, — ты хотя бы постарайся не грызть его, ему сейчас и так паршиво.

Вот она, кобелиная солидарность!

— А, так это, оказывается, Вадик у нас пострадавший! — и, вспомнив, что я не в курсе подробностей, поинтересовалась: — А кстати, на чём его Алька спалила? Неужто застрял в неглиже между Сантой и Барбарой?

— Да в том-то и дело, что ерунда… Какая-то тупая переписка! Ничего не значащий трёп! Знаю, что сейчас это сложно принять, но постарайся мне поверить… На самом деле здесь нет никакой катастрофы…

Рябинин ловит мой яростный взгляд и спешит пояснить:

— Да, неприятно… наверное, даже противно… Но с мужчинами иногда такое случается… — запнулся и добавил не слишком уверенно, — по молодости. Это вовсе не значит, что Вадим разлюбил Алю. Да у него просто крышу рвёт! Им поговорить надо, разобраться… У них же обоих головы блестящие! А ведут себя, как… — Рябинин хмыкает, — да они и есть дети. Одна ничего слышать не хочет, другой там вообще потерялся — только лежит и в потолок таращится!

Весь такой блестящий…

— Похоже, не всё то золото, что плохо лежит… Да, Пал Ильич?

11.8

Я злюсь. Как же я злюсь! Мне хочется ответить, что не все мужчины так устроены, и мой папа совсем не такой!.. Но молчу. Потому что вспоминаю, как он познакомился с мамой. А ведь в тот момент, когда он принимал участие в… в создании своих рыжих первенцев, там, в Киеве, у него тоже была невеста… Чёрт! Папа! Как я могу тебя винить в этом?..

А если бы тогда, полтора года назад, Кирилл Андреевич принял моё предложение, то… он тоже был бы из тех, с кем «такое случается»… Но он от меня отказался. Это он такой порядочный и хранит верность своей девушке? Но ответ я давно уже знаю — я просто не в его вкусе.

Да плевать мне на всех чужих невест!..

— Алекс заслуживает быть единственной! — тихо шиплю. — А этот Ваш… зелёный!.. трогал в лесу какую-то девку, а потом этими руками и этим своим… потасканным сучком прикасался к моей чистой сестре! И как всё легко объясняется — просто случайность! Зелёная неожиданность! А Вы, Пал Ильич, тоже изменяли своей жене?

— Я не женат… — извернулся Рябинин.

— А я что, как-то непонятно спросила? Вы ведь были женаты… И как, дядя Паша, Вы были верным мужем?

— Хм… — он неопределённо качает головой, — не всегда…

Трындец! Мужики все тупые! Независимо от возраста, цвета и статуса!

— Не всегда — это как, дядь Паш? По будням или по чётным числам?

Он ухмыляется, опустив голову, а я ловлю себя на мысли, что тот Рябинин, которого я знаю и к которому так привыкла, рявкнул бы на меня сейчас и даже не пытался бы оправдаться.

Что с Вами, Пал Ильич?

— Знаешь, Айка… — он задумчиво оглаживает своё пальто, висящее на моих плечах, — с возрастом система ценностей обновляется. Мы начинаем чувствовать гораздо глубже… острее… и учимся понимать и беречь тех, кто нам по-настоящему дорог. Думаю, поэтому ранние браки так недолговечны… Всё вроде бы выросло, а мозг ещё не созрел… Я бы сейчас очень много…

Яркая полоса света из приоткрывшейся квартиры осветила лицо Рябинина, и он сощурил глаза…

Какой же он… красивый!

— Паша… М-м… Павел, — из-за двери высунулась мамина белокурая голова и неодобрительно уставилась на нас. — Здесь же холодно! В квартиру не хотите войти?

— Нет, Настя, спасибо, но мне пора, — он резко развернулся и ломанулся вниз по лестнице, бросив на ходу: — Завтра договорим.

С кем — со мной или Настей?

— Пал Ильич, а пальто?

* * *

Стешка, как мышонок, тихо сидит на табуреточке в уголке, я за столом, а мама изображает беспокойную хозяюшку.

— Я не понимаю, о чём можно было столько времени болтать? — ворчит мама, наливая для меня в чашку чай и удивляя меня своей сдержанностью и… заботой? — Что вы там обсуждали?

— Равноправие полов и влияние цвета на систему ценностей, — бормочу я, разглядывая новенькие изящные часики на мамином запястье.

— Чего? — переспрашивает она.