Тертый шоколад

— Простите, я не понимаю…

Тут из кухни выскочил Трюфель и оглушительно залаял на дико-рыжую дубленку. Нет бы сидеть тихо и жевать свой обед!

— Вот эта собака! — завелась безразмерная тетка и угрожающе двинулась на меня.

Сейчас раздавит…

Но тут она вытащила из кармана дубленки дрожащего белого чихуа и сунула его мне прямо под нос. Собачка вяло пискнула. Трюфель подпрыгнул метра на полтора, умудряясь в полете махать хвостом.

— Это — Пупсик! — Она для наглядности потрясла собачкой в воздухе.

Тут за ее широкой спиной нарисовался Билл и, игриво подпрыгнув не хуже терьера, спросил у меня:

— Можно войти?

— Попробуйте, — вздохнула я.

При виде представительного режиссера тетка немного успокоилась и рассказала, что беспризорный Трюфель напал посреди улицы на ее чихуа Пупсика и… ну, вы понимаете, что произошло. Самое интересное, что Пупсик — такой же кобель, как и Трюфель, и теперь у несчастной собачки нервный срыв от сознания жизненной несправедливости.

Я кое-как откупилась от нее пятикилограммовой упаковкой собачьего корма и выпроводила за дверь. В гостиной на диване сидели Билл и Лика, а Вовочка декламировал им свои шедевры. Зрелище не для слабонервных!.. Варежка спряталась в моей спальне и подглядывала в щелочку. Я чуть не стукнула ее дверью по лбу.

— Тебе не кажется, что Вовочка очень похож на Билла? — спросила Варя.

— Что-то общее есть, — согласилась я.

Вот сейчас Лика вскочит с дивана и скажет: «Билл, Вовочка — твой сын!» Было бы смешно…

— Наверное, у Лики есть определенный тип мужчины, — размышляла Варежка.

— Скорее, неопределенный. Между Вовочкой и моим папой — вообще ничего похожего. А Билла мама терпеть не может… И что она в нем нашла?

— Романтику. Он ей стихи пишет, понимаешь?

Только не надо снова про романтику! Чтобы Лика влюбилась в малолетнего поэта? Но влюбилась же меркантильная Варежка в Гошу.

— Сегодня утром подарил ей стих на мятой бумажечке — вон, видишь, под телефоном лежит? — сказала я. Лучше бы молчала.

Варежка выскочила из комнаты, мило улыбнулась Биллу и взяла со стола телефон вместе с запиской.

— Тебе не стыдно? — попыталась образумить ее я, но любопытную Варвару сложно остановить.

Она уже дочитала записку и, кажется, потеряла дар речи.

— Ладно тебе, не такой уж он гениальный поэт.

— Поэт он отвратительный, — согласилась Варежка: — Но ты почитай!

Текст грандиозный:

«Замолви перед режиссеромСловечко о поэте, чей уделВсе время оставаться не у дел».

Он же Лику внаглую использует! Не могу поверить, что какой-то сопливый альфонс смог обвести ее вокруг пальца… Мне прямо сейчас пойти и заставить его съесть эту записку?

— А ну стой! — Варежка поймала меня за руку у самой двери. — Ты куда собралась?

— Да я его…

— Не сейчас! Выставишь Лику перед Биллом полной дурой!

Поверить не могу, что мама не замечает, как Вовочка ее использует! Причем так банально.

Чтобы я не набросилась на Вовочку при Билле, Варя потащила меня в салон. Она ходит стричься в «Жак Дессанж» на Ленинском — он от нас недалеко, и еще там спокойно можно попить кофе, пока тебе делают маникюр. Или пока ждешь подругу. Если бы не кофе, я с ума бы сошла, потому что Варежку приводили в надлежащий вид часа три. Не то чтобы все было так запущено, просто она показала мастеру на меня и сказала:

— Хочу точно так же.

У Варежки каре из «Криминального чтива», а у меня длинные темно-русые волосы. Сами понимаете, чтобы сделать нас близнецами, парикмахеру пришлось повозиться. Пока ей мыли голову, я осторожно сказала:

— Варь, мне не очень нравится эта идея…

— А у тебя есть другие идеи, как мне вернуть Гошу? — съязвила она.

Идей не было. Но мне никогда не хотелось иметь сестру-близняшку!

Когда парикмахер закончил колдовать над Варежкиной головой, мы вместе подошли к зеркалу.

— Какой кошмар, — сказала я.

Парикмахер оскорбленно швырнул ножницы на стол.

— Супер! — обрадовалась Варя. Теперь мы идем по магазинам! Я должна быть одета так же, как ты, только более сексуально.

Ну вот. А я-то думала, что хуже быть не может. Теперь мы еще и одеты будем одинаково…

— Я что, несексуально одеваюсь? — возмутилась я.

Парикмахер злорадствовал.

— Не знаю, — протянула Варя. — Вон у Димы спроси!

Дима — ее парикмахер, они точно заодно, так что спрашивать даже не подумаю. Уф, амеба я бесхребетная — меня клонируют, а я как будто совсем не против. Варежка все-таки моя лучшая подруга, она столько для меня сделала (что именно, так сразу не вспомню, но точно сделала, не зря же мы дружим).

— Варь, а тебе не кажется, что так Гоша меня только чаще вспоминать будет? Ты же хочешь, чтобы он тебя полюбил…

— Думаешь, мне все это нравится? — вспылила Варежка. — Я его вообще не интересую, понимаешь, вообще! Он собаку твою любит больше, чем меня! — Она всхлипнула.

— Ты что, дура?! — заорал Дима. — Тушь потечет!

Я сдалась. Правда, когда мы добрались до ГУМа, Варя решила, что легче позаимствовать кое-что из моего гардероба, чем покупать новое. Но домой мы сразу не поехали — надо же как-то стресс снимать.