Тертый шоколад

Болек и Лелик — это Оля и Лена, сестры-близняшки. Они учатся на третьем курсе, на год младше нас с Варежкой. Зато работают в «Серьезной Газете», для которой фотографирует ИЛ. Работают они секретаршей. То есть в штате числится Лена, а Оля ее подменяет через день (сестринская любовь, зарплата пополам). В редакции об этом «трудовом соглашении» никто даже не догадывается. Кроме ИЛа. Он их в первую неделю раскусил. Наблюдательному фоторепортеру показалось странным, что секретарша через день пьет то кофе, то зеленый чай. Это еще куда ни шло, может, какая-нибудь новомодная диета. Но в «кофейные» дни у нее проявлялась родинка на шее… И конец конспирации! Обе девушки тут же прониклись к ИЛу нежнейшими чувствами, потому что раньше их различали только собственная мама и незабвенная Лилия Владимировна Одуванчикова. Теперь Болека с Леликом не остановить. Они, даже если точно знают, что ИЛ с кем-то встречается, все равно не сдаются. Понятия не имею, как сестрички собираются делить его между собой в случае успеха. Осенью они от ИЛа не отлипали, и я просто с ума сходила от двойной ревности.

Болик с Леликом бодро щебетали над стаканчиками с какой-то подозрительной жидкостью. Только мы с Варежкой знаками договорились о срочном отступлении в коридор, как нас засекли:

— Женечка, иди к нам! — заверещала Оля (или Лена?).

Варежка от удивления выронила ключи от машины. С каких это пор я для них «Женечка»?

— Сейчас, мы только кофе возьмем.

— Ни в коем случае!!! — заорала вдруг Лена (или Оля?) и бросилась наперерез.

Я испуганно прижала к груди сумочку. Кофе, конечно, мерзкий, но не отравленный же?

— Сегодня мы угощаем! — объяснила она. — После того, что ты для нас с Леной сделала…

Слава богу, теперь я их не перепутаю. Лена справа, Оля слева. Главное, не забыть. И что я для них сделала?

— Ну, когда мы праздновали свой день рождения у ИЛа не даче…

Лена тоже вскочила и вместе с Олей пошла к буфету. Варежка обняла меня за плечо и осторожно усадила на стул. Правильно сделала, а то я могла бы упасть. Даже не в обморок, а сразу в кому.

Я думала, что это был праздник ИЛа! Неужели он меня обманул? А мне пришлось готовить угощение для Болека с Леликом? Не-е-ет, не может быть, мне все это снится…

— Женька, проснись! — Варежка помахала рукой у меня перед носом. — Ты же не станешь устраивать при них истерику!

— О-о-о… — выдохнула я.

— Ладно тебе! — Она постаралась беззаботно улыбнуться. — Как будто раньше не знала, что все мужики… Давай быстрее, они уже кофе несут!

— Женечка, тебе без сахара? — спросила Оля.

Боже, у нее в кошельке фотография ИЛа!

— Нет, — плачущим голосом ответила я. — В смысле, без. Сахара.

— Мы хотели поговорить про Тату, — начала Оля. — Нам кажется, что она совсем ему не подходит.

— Кому — ему? — тупо спросила я.

— ИЛу! — хором пояснили Болик с Леликом.

Меня осенило. Может, у них с ИЛом день рождения одновременно?

— А когда у ИЛа день рождения?

Реакция была такая, как будто я спросила: «В каком месяце 8 Марта?» Варежка смотрела укоризненно, вроде: «И не надейся»…

— Шестнадцатого октября, а ты не знала? Ровно за месяц до нашего! — гордо объявила Оля.

Дайте мне яду!

Я глотнула кофе. Он был таким противным, что вернул мне способность двигаться. Вскочила.

— Это не наше дело, с кем он встречается, — голос у меня какой-то другой.

Я вышла из буфета. От обиды не сразу вспомнила, где гардероб, и пошла вверх по лестнице. Налетела на ИЛа. Чуть не упала.

— Ты чего? — спросил он.

Рванулась вниз и только тогда поняла, что он держит меня за руку. Крепко. И не отпускает.

— Ты чего дрожишь? — продолжал издеваться ИЛ. — Заболела после дачи? Ноги как?

Мне хочется то ли орать на него, то ли плакать. А ведь если я сейчас устрою скандал, то его могут исключить из аспирантуры за совращение студенток. Или что-то вроде этого.

Я вдруг задохнулась, согнулась пополам. Ух ты, это истерика? Буду знать… Так легче, так я его не вижу.

— Жень… — испуганно шарахнулся ИЛ.

Сделала вид, что закашлялась. Поверил.

— Да все в порядке! Я простужена…

Руку он с перепугу отпустил. Я добралась до гардероба, забрала пальто и вышла на улицу. Там было так холодно, что плакать расхотелось. Прошла через Александровский сад, мимо метро, вышла на мост.

Повернула к Дому на Набережной, споткнулась обо что-то на обледеневшем асфальте, поскользнулась. Если бы не ограда, свалилась бы в реку. Все бы подумали, что я, как какая-нибудь средневековая барышня в избытке чувств, бросилась вниз. И никто бы не догадался, что проблема вовсе не в ИЛе, а в простом камешке. Но это был не камень…