Тесен круг. Пушкин среди друзей и… не только

Опять увенчаны мы славой,Опять кичливый враг сражён,Решён в Арзруме спор кровавый,В Эдырне[114] мир провозглашён.И дале двинулась Россия,И юг державно облегла,И пол-Эвксина вовлеклаВ свои объятия тугие (3, 148).

Польское восстание быстро переросло в национальную освободительную войну, перечёркивало эти победы и грозило новыми бедами, так как нашло поддержку в католических странах Европы. В Палате депутатов Франции раздавались голоса о необходимости военного вмешательства. Великобритания выжидала критического момента, так как была обеспокоена экспансией России в регионах её колониальных интересов (Балканы, Персия, Афганистан). Восстание поляков нашло поддержку и внутри России — разночинная интеллигенция, часть дворян и окололитературная среда.

Да, на первом этапе восстания русская армия терпела поражения. Именно в эту тяжёлую пору Пушкин обратился к тени фельдмаршала М. И. Кутузова:

Перед гробницею святойСтою с поникшею главой…Всё спит кругом; одни лампадыВо мраке храма золотятСтолпов гранитные громадыИ их знамён нависший ряд.Под ними спит сей властелин,Сей идол северных дружин,

Маститый страж страны державной,Смиритель всех её врагов.Сей остальной из стаи славнойЕкатерининских орлов.

Останки полководца были погребены 19 июня 1813 года в склепе, устроенном в приделе Святого Антония Феодосийского Казанского собора Петербурга. К этому времени в соборе было собрано 115 трофейных знамён и штандартов, под сенью которых покоился Кутузов, один из славной плеяды полководцев и государственных деятелей конца XVIII столетия, времени императрицы Екатерины II.

О создании стихотворения «Перед гробницею святой» Пушкин говорил Е. М. Хитрово, дочери Михаила Илларионовича:

— Стихи эти были написаны в такую минуту, когда позволительно было пасть духом — слава Богу, это время миновало. Мы опять заняли положение, которое не должны были терять. Это, правда, не то положение, каким мы были обязаны руке князя, вашего батюшки, но всё же оно достаточно хорошо (10, 844).

Миновавшее время — это весна 1831 года. Именно тогда поэт обращался к тени полководца, вспоминая его славные деяния:

В твоём гробу восторг живёт!

Он русский глас нам издаёт;Он нам твердит о той године,Когда народной веры гласВоззвал к святой твоей седине:«Иди, спасай!» Ты встал — и спас.

Заканчивается стихотворение призывом к почившему помочь стране и сейчас в треволнениях мятежной Польши:

Внемли ж и днесь наш верный глас,Встань и спасай царя и нас,О старец грозный! На мгновенье

Явись у двери гробовой,Явись, вдохни восторг и рвеньеПолкам, оставленным тобой!Явись и дланию своейНам укажи в толпе вождей,Кто твой наследник, твой избранный!Но храм — в молчанье погружён,И тих твоей могилы браннойНевозмутимый, вечный сон (3, 220–221).

Последние две строфы, по-видимому, не понравились самодержавному цензору поэта: Николай I был достаточно уверен в себе, чтобы не полагаться на помощь кого бы то ни было, и совсем не нуждался в советчиках по назначению главнокомандующего армией (пусть даже и в виртуальной форме). Поэтому-то патриотическое стихотворение было опубликовано только в 1836 году, но без двух последних строф. И не отдельно, а в «Объяснении» к другому стихотворению — «Полководец». В этом «Объяснении» Пушкин писал: «Слава Кутузова неразрывно соединена со славою России, с памятью о величайшем событии новейшей истории. Его титло: спаситель России; его памятник: скала Святой Елены! Имя его не только священно для нас, но не должны ли мы ещё радоваться, мы, русские, что оно звучит русским звуком?» (7, 483–484).