Тетерев мечты [сборник litres]

– Катя, какая сука всё это сняла?

– Думаю, что это снимало полгорода. А вот передала мне это твоя бывшая любовь Машенька. Написала, что это мне за то, что я тебя у неё увела.

– Отомстила, значит.

– Может, и так. Ромочка, прости за штамп, но всему есть предел. Ты ведь знаешь, я девушка брезгливая, а ты, судя по всему, решил и отпиться, и отгормониться на всю оставшуюся жизнь. И всё из-за моей доброты. Финиш, Ромочка. Но show must go on, блядь, как говорится.

Рома сидел за стойкой и с грустью смотрел на влажную брусчатку и стекающие по витрине бара капли дождя. Он думал о том, как прекрасна и в жизни, и в постели Катя. Думал, как скучен и тосклив этот вечер. И в то же время он понимал, что расставание с Екатериной – это новый вираж, новые приключения. Опустошив бокал, Рома набрал номер такси:

– Девушка, я в «Ригонде». Куда поеду?.. Поеду на выставку «Эрот-2008», на Кипсалу.

Златоуст

Монахов получил задание взять интервью у мэра Киева Анатолия Джебенко. Сразу по прилёте в Жуляны позвонил в секретариат. Референт подтвердила встречу, и Феликс отправился на просторы Крещатика. Он шёл по городу, делал селфи, вновь пытаясь спланировать интервью со сложным собеседником. В здании мэрии было многолюдно и по-базарному шумно. Багровый толстяк с обвисшими щеками давал интервью худощавой девчушке; безвкусно одетая дама вела на повышенных тонах беседу с коллегами. Пару раз Феликс отчётливо услышал слово «бля». Познакомившись с секретарём Джебенко Ириной, Монахов сразу понял, что киевский глава спит со своей подопечной. Он будто воочию увидел, как Анатолий вызывает её в кабинет, запирает дверь, но, в отличие от Передиктова, не танцует под «Кумпарситу» или «Джамайку», а сразу приступает к делу. Берёт её как животное. На столе, у зеркала, на кожаном диване. А затем отправляет привести себя в порядок и только потом позволяет приступить к важным городским делам. Феликсу захотелось Ирину. Тонкая шея, тонкие щиколотки, тонкий и ласкающий голос. А как она накачала ягодицы. У Ирины гениальный тренер, который вкладывает в неё все знания и душу.

Джебенко принял Феликса в богато обставленном кабинете. На стенах висели: трезуб в золочёной раме, самурайский меч в жёлто-синем исполнении, старинное ружьё, фото Джебенко в боксёрских перчатках и шароварах, а ещё снимки Анатолия с Арнольдом Шварценеггером, Веркой Сердючкой, Филиппом Киркоровым и Светланой Лободой. Из-за стола поднялся высокий, крепкий мужчина в дорогом чёрном костюме и очень пёстром, попугайском галстуке. Одеколоном Анатолий поливал себя щедро, как из брандспойта, и весь кабинет пропах свежими цветочными нотками, которые Феликс люто возненавидел ещё в детстве из-за тяги покойной бабушки именно к таким ароматам. Дед, учуяв эти запахи, сплёвывал и произносил: «Оранжерея, блядь! Как будто букетом по физиономии отхлестали».

– Ну что?! Как не каждая птица долетит до середины Двины, так и не…

– Днепра, – поправил Феликс. – До середины Днепра.

– Именно и верно! Как не каждая птица долетит до середины Днепра, так и не каждый московский гость долетит до середины кабинета мэра Киева.

Было заметно, что слова даются Джебенко немыслимо тяжело, текст он, скорее всего, заучил и шутка главе города очень и очень понравилась.

– Или как ещё принято говорить: язык и до мэра Киева доведёт, – Монахов пристально посмотрел на Ирину и выдал жуткий штамп: – Хочу выразить вам благодарность за оказанную честь, Анатолий Мыколович. Для меня встреча с вами – это, можно сказать, ещё одна яркая веха в журналистской карьере.

– Спасибо, Филипп. Имя Филипп как имя победителя во всём.

– Феликс. Не Филипп, а Феликс.

– Точно! Феликс! Ох и память у меня на имена! У меня раз на одну букву, так и путаница сразу по сложению и вытаскиванию из недров. Но мне и Филипп тоже нравится. Как там у него: «Таинственная моя, сзади тянут якоря, колыхаются моря…»

На этой распевке Феликс понял, что интервью с Анатолием будет нелёгким, запоминающимся и в какой-то мере познавательным.

– В Киеве бывали, Феликс? Или в первую голову не к нам ещё?

– Да, бывал. Неоднократно бывал. Великолепная архитектура, добрые и воспитанные люди, – увлёкся Феликс. – Ну и конечно же, кухня, обычаи. Считаю, что Киев – это один из красивейших городов мира. Мекка культуры.

– Давайте сразу обусловл

имся (он так и сказал). В интервью не надо о то-то… о то-то… о то-то…

– О Тотоше и Кокоше? – попытался шутить Феликс.

– Нет! – зло рявкнул Джебенко. – О тотале…

– О тоталитаризме, – подсказала Ирина.

– Да! О тотолоторизме, марксизме и других проявлениях течений… течений… субъективного агрессивизма.

– Конечно, конечно, Анатолий Мыколович. Простите, что упомянул эту кровожадную систему, породившую столько бед и зла.

– Феликс, а теперь вот оно что. А давайте сначала мы поразносолим, а? Сейчас Иришка проводит нас в закрома. Там и разговор побежит в русле понятливости.