Тетерев мечты [сборник litres]

Джебенко развалился в кресле и, закинув ногу на ногу, пытался играть в словесный конструктор. Феликс посматривал на диктофон и мысленно прикидывал, как он будет расшифровывать эту ахинею. Можно прибегнуть к специальной программе, переводящей звуковые файлы в текст, но, если она и поймёт этот бред, работа над ним займёт немало времени. Пытаясь подобрать слова, Анатолий подолгу смотрел на потолок, щёлкал костяшками пальцев, тёр колени и уши. Иногда Джебенко смеялся над своими шутками. В эти моменты Феликсу хотелось заплакать. Перед ним сидел типичный пацан из торпедного отдела одной из бригад, благодаря везению ставший фигурой. Феликс вспомнил бои Джебенко с соперниками, которых Анатолию подбирал промоутер, вёрткий негр, разрушивший мир супертяжей в угоду своей жадности и амбициям. Джебенко ходил, а не порхал по рингу, выкинув вперёд руку и трусливо удерживая соперника на расстоянии. Хрустальная челюсть Анатолия не держала хорошие хуки, и для него главным было отходить положенные раунды, чтобы получить незаслуженный пояс и очередной купленный титул. Камеры выхватывали гримасы разочарования на лицах зрителей, а у телевизоров матерились и засыпали знатоки бокса, помнящие бои Мухаммеда Али, Джо Фрезера, Льюиса Стивенсона и Майка Тайсона. На смену чёрным реактивным монстрам, влюбившим в себя весь боксёрский и небоксёрский миры, пришёл улыбчивый и удобный для промоутера Джебенко, поверивший в свои дутые победы.

Подбежала Ира с телефоном и сказала, что звонит президент. Джебенко вновь отбежал в угол зала и долго кивал. До Феликса донеслось: «Я не молчу. Я киваю, пан президент, вы просто не видите».

– А почему свой телефон не носите, пан Анатолий? – поинтересовался Феликс.

– Это вредность для мозговых полушарий. Излучаемость волнистости поражает важные клетки. Вот я сейчас поговорил с паном президентом, тут же появились плохо уловимые боли в висковой области черепной части. Выпить будешь?

Феликс отказываться не стал. Человек, всю жизнь получавший в голову на ринге, боится излучений мобильных телефонов. По утрам Джебенко пьёт апельсиновый сок, крутит педали велоэргометра, ест низкокалорийную пищу, не курит, но изредка позволяет злоупотребить спиртным. И всё это для того, чтобы поддерживать в должном порядке работу центров удовольствий, потому как умственная деятельность Анатолия – это не более чем работа плохой машины на холостом ходу. Феликс решил задать последний вопрос:

– Пан мэр, плох тот солдат, который не хочет стать генералом.

– Да. Слышал эту пословицу. Ещё знаю, что пуля – сука, штык – не в кусты.

– Именно. Так вот. Я не зря упомянул эту пословицу. Плох тот мэр, который не хочет стать президентом. Есть амбиции стать президентом великой Украины?

Джебенко вперил взгляд в стену, поверх головы Монахова, и Феликсу показалось, что бывший боксёр на мгновение впал в кому. Взгляд Анатолия не был задумчивым или пытливым. Он был пустым, но колким. Неожиданно челюсти бывшего атлета начали как-то неестественно скрежетать. Монахову стало не по себе. Джебенко встал, глубоко вздохнув, приложил ладонь правой руки к сердцу и запел «Ще не вмерла Украина». По правой щеке солиста заскользила прозрачная капля. К Анатолию тут же присоединилась Ирина. Она выгнула попку, приподняла грудь и подбородок и тоже затянула гимн. Вскоре запели и официанты. Причём один из них жутко фальшивил и строил отвратительные физиономии. Феликс тоже приложил руку к груди, но открывать рот для приличия не стал. Он смотрел на происходящее и не верил, что находится не на съёмочной площадке, а в офисе главы крупного города.

– Если что – звони, Филипп. – Анатолий нервно тряс руку Монахова.

– Обязательно позвоню. Обязательно. И вы к нам приезжайте, – забылся Феликс.

– Обязательно. Но только на танке. А лучше на белой лошади. Белой и с яблоками. Или с персиками, – захохотал Джебенко.