Тетерев мечты [сборник litres]

На этих словах Козлов неожиданно резко метнулся в коридор. Преодолев метров десять, он перешёл в режим тяжелейшей одышки и ворвался в кабинет директора программы Нетальской. Анжела Евгеньевна увлечённо переписывалась с юношей, по возрасту уступающему её старшему сыну.

– Анжела, что за сука в гримёрах?

– Димочка, а ты не охерел? – сразу же забасила Нетальская. – Где «здравствуйте», где стук в кабинет?

– Анжела, какая-то малолетняя сука гримёрша меня оскорбила.

– Чем?

– Она предложила переодеть футболку. Ей, блядь, пятна не нравятся. Либо ты её уволишь, либо я сюда больше не ходок.

– А ты реально хотел в этой футболке в кадре появиться? У меня тряпка для протирки фар чище и свежее.

– Ага! И ты этой суке потакаешь?! Спасибо тебе, Анжелочка!

Козлов выскочил из кабинета и тут же набрал номер Лискина, одного из замов директора канала. Дмитрий Иосифович орал об оскорблении чести и достоинства, о своей врождённой чистоплотности и брезгливости. И он требовал увольнения Ирины. Тем временем Козлова позвали в студию и начали вешать на него микрофон-петличку. Рука ассистента звукорежиссёра Павла скользнула под футболку, чтобы протянуть провод к воротнику. Ощутив запах всё того же перегара и пота, почувствовав сбившиеся на груди влажные волосы, Павел не выдержал и, с трудом сдерживая рвотные позывы, бросил:

– Нет, ну это пиздец! Лёша, не могу. Сам вешай.

– На хер?! Ах ты мразь! – завизжал Козлов, пытаясь ударить ногой Алексея.

В темноте он не заметил кабели и, зацепившись за один из них острым носком ботинка, рухнул на небольшой столик с пластиковыми стаканами, наполненными минералкой. Козлов начал жадно хватать ртом воздух и ловить руками что-то невидимое. Создавалось впечатление, что он пытался сорвать с потолка невидимые занавески. Откачали Дмитрия Иосифовича достаточно быстро. Вердикт врачей был беспощаден. Ни грамма спиртного, жирного и никаких теледебатов, на которых Козлов орал и истерил громче всех.

Бардистка

Программист Эдик Гасин громко разводился с женой. Звучали вопли, пошёл трещинами монитор компьютера, был изрезан в клочья свадебный костюм, подарок дяди из Америки. Тёщу-миротворца Эдик вульгарно послал на хер. Марина кричала, что так нельзя, что мама – это святое и неприкосновенное. Эдик парировал, отвечая, что святое не могло уродить на свет такое чудовище, как Марина. Стороны буквально сразу лишили себя шансов на малейшее примирение. Иногда в конфликт вмешивалась старшая дочь Людмила, но по телефону:

– Папа, прекрати третировать мать! Она говорит, что это невыносимо!

– А я говорю, что твоя мать – сука! Не будь сукой, Люся! Не будь такой, как твоя мать! Будь как я, как твой отец!

– Как ты, папа?! Таким же мудаком, как ты? Да не приведи Господь! И ты мне не отец! – орала дочка, а Эдик начинал рыдать прямо в трубку.

Друзья начали поиски невесты. Эдик выделялся не только внешностью и эрудицией, но и любовью к забегам наперегонки с зелёным змеем. На латышский национальный праздник Лиго (Янов день), или день солнцестояния, Гасина пригласил давний друг Денис. Компания собралась интересная. Директор гинекологического центра «Корни» Адольф Симкин с женой Розой, композитор-бисексуал Валдис Норкис с красивой любовницей, адвокат Ирина Дроздецка с юным бесполым ухажёром. Для знакомства с Эдиком Денис позвал Светлану Бояркину, бухгалтера с объёмной грудью и внушительным наследством, оставшимся после таинственного исчезновения её мужа, интеллектуала-спиртовика Анатолия. На лужайке перед домом Дениса накрыли длинный, широкий стол. Дорогой алкоголь соседствовал с голубыми пластиковыми салатницами и фарфоровыми тарелками мясной нарезки. У массивного мангала с крышей жарил шашлык и люля шансонье местного значения Лёня Кругосвет. Люди выпивали, закусывали и чересчур много говорили о политике и курортах. Эдика посадили специально напротив Светланы. Гостья подмигивала Гасину, охотно протягивала руку с бокалом, чтобы чокнуться. В нём золотилось испанское вино, в рюмке Эдика ждала встречи с раскалённым нутром ледяная водка.

– Друзья, а давайте от фоновой музыки к музыке настоящей, – поднял рюмку Денис и пультом выключил колонку. – Я хочу выпить за нашу Светочку и за её талант. А наша Светочка талантлива пением.

– Денис, ну, не надо. Ну, пожалуйста, – начала кокетничать Бояркина.

– Нет, нет, просим, – жеманно проворковал мультисистемный композитор Норкис.

– Очень просим, – поддержал уже изрядно пьяный Гасин.

– Светочка неоднократно завоёвывала призы фестивалей самодеятельной песни. У неё даже есть метроном, подаренный бардами Никитиными.

– Медиатор, а не метроном, – поправила Светлана.

Вихляя бёдрами, женщина направилась к своей BMW и вернулась с гитарой. Денис подмигнул Эдику. Послушай, мол, оцени, возбудись, овладей, стань счастливым не на миг. Светлана поправила очки, отпила из бокала и томно произнесла:

– Осенние улицы нашего города… шелест листвы, капли дождя, бьющие по черепичным крышам, дымка, окутывающая дома. И одинокий прохожий… Песня так и называется – «Прохожий».

– Это очень романтично, – улыбнулась жена Дениса Галя и выпила.