The Book-Makers

Но Сара принесла не только эмоциональную стабильность. Она также обладала определенным опытом в полиграфии, приобретенным за годы работы с Баскервилем. После его смерти в 1775 году Сара выпустила два новых издания работ, ранее напечатанных ее мужем, отчасти в знак почтения, но также и как проявление своего собственного книгоиздательского таланта: An Introduction to the Knowledge of Medals (1775) Дэвида Дженнингса, октаво с мраморными передними краями, которое продавал известный радикальный лондонский книготорговец Джозеф Джонсон на церковном дворе Святого Павла в Лондоне; и дуодецимо на латыни "Сочинений Горация" (1777). Обе книги демонстрируют уровень типографской уверенности и мастерства, что означает, что Сара, должно быть, проводила много времени, работая за прессом вместе с мужем, пока он был жив. Историки часто предполагают, что вдовы могли взять на себя управление типографией мужа после его смерти, получив своего рода запоздалое агентство, но очевидно, что Сара активно участвовала в создании книг при жизни мужа. Прискорбное недавнее утверждение историка дизайна "Эмимент" о том, что "единственной претензией на славу Сары Ивс является ее роль в скандальной ситуации в семье Баскервилей", само по себе скандально не соответствует действительности.

Еще более непосредственное участие Сары в успехе Баскервилей в области джапаннинга. Мы не знаем, как именно Баскервиль приобрел свои навыки, но он был одним из первых сторонников индустрии, которая стала важнейшим ремеслом для Бирмингема и Вулверхэмптона примерно на 200 лет. В 1742 году Баскервиль подал заявку на получение патента на производство "точно правильных и ровных" металлических изделий, таких как чайные подносы и другие предметы домашнего обихода.

которые я предлагаю покрыть японским или лаковым лаком... [чтобы] получить прекрасный светящийся цвет красного дерева, черный цвет, ни в чем не уступающий самому совершенному индийскому товару, или имитацию черепаховой раковины, которая значительно превосходит саму природу как по цвету, так и по твердости, и каждый цвет допускает самую совершенную полировку, красота которой, без насилия, не будет нарушена в течение нескольких веков.

Успех Баскервилей был достаточно прибыльным, чтобы он смог приобрести Изи-Хилл, 8 акров земли к северо-востоку от Бирмингема. Он построил дом с элегантной лестницей из красного дерева, ведущей на галерею, из окон которой посетители могли наблюдать за садами и, мелькающими сквозь деревья, мастерскими и складами. Изи-Хилл стал домом Баскервилей до самой смерти. Он купил карету с боковыми панелями из япана ("визитная карточка торговли Баскервилей", по словам Уильяма Хаттона), которую тянули по Бирмингему четыре лошади кремового цвета. Баскервиль, который даже "на закате жизни... сохранил необыкновенные следы красивого мужчины", сидел сзади и "с удовольствием украшал себя золотыми кружевами". Отчасти Винкин де Ворд, отчасти Либераче.

Посетители отмечали центральное место Сары в управлении как японской, так и печатной сторонами бизнеса Баскервилей. Когда леди Шелбурн посетила Изи-Хилл в 1766 году, пока ее муж лорд Шелбурн и Баскервиль беседовали о книгах, Сара провела для нее экскурсию по японским мастерским, "которыми, - записала леди Шелбурн в своем дневнике, - она в основном управляет". Под руководством Сары в период с 1754 по 1767 год бизнес расширился, и в нем появилось девять подмастерьев - больше, чем у любого конкурента. Японское дело имело решающее значение, потому что прибыль от него позволила Баскервилю с энтузиазмом, но с трудом начать печататься в 1750-х годах, а также потому, что годы, проведенные в совершенствовании манипуляций с металлом и смешивании лака, легли в основу работы Баскервиля по отливке шрифтов и изготовлению чернил. Как недавно отметила Ивонна Джонс, в состав японского лака Баскервиля входили ламповый черный, льняное масло и янтарная канифоль - те же компоненты, которые, по утверждению печатника Т. К. Хансарда, в 1825 году стали секретным рецептом чернил Баскервиля.

В начале двадцатого века шрифт Баскервилей восемнадцатого века был возвращен из относительной безвестности в стремительно растущую популярность корпорацией Lanston Monotype из Лондона. Корпорация Monotype была построена вокруг машины Monotype, запатентованной в 1885 году, которая предлагала новый, машинный способ литья шрифта. В нем было что-то от Хита Робинсона. С помощью довольно сложной клавиатуры в стиле печатной машинки, работающей на сжатом воздухе, пользователи могли набирать символы, которые создавали серию перфораций на бобине бумаги, а эта бобина, в свою очередь, подавалась в литейную машину, похожую на рояль, и считывалась с нее, что приводило к отливке отдельных горячих металлических частей шрифта.