The Kills (СИ)

Он отпустил ее, спрятал, принес в жертву свои желания. В какой-то мере я ему завидовал. Я не смог также легко отказаться от своей страсти. Не знаю, как я собирался ее найти, но я должен. Должен.

Удары влажными ладонями по голове до гула в ушах помогали собраться с силами, не бросить начатое.

Поднявшись с линялых влажных простыней, я направился в душ. В зеркале моя копия из мира живых мертвецов. Загнанный, бледный, неряшливый, раздраженный. Весь привычный уклад полетел к чертям, и я расклеился. Мозг плохо соображал, требуя отдыха, а сущность — пойманная в клетку птица — подпитки. Я ведь был осторожным, расчётливым. Умело насыщал свой голод, оставаясь невидимкой. И кем я теперь стал? Зверем, по следу которого рыскают ищейки.

Когда все пошло не так? Когда я начал мечтать о Кейт? Когда появился этот чертов хлыщ?

Я открыл кран и плеснул на лицо холодной воды, прочищая сумбурные мысли. Оперся руками о раковину, сжимая потрескавшуюся поверхность керамики. Прозрачные капли срывались с волос вниз, с тихим щёлканьем падая на пол.

Моя жизнь направилась по скверному пути в самом начале. В момент зачатия. А после рождения, когда богобоязненный папаша отказался от любых связей, этот путь затянул меня окончательно. Моя мать мертва. Но вот отец…

Я стиснул зубы от злости. Ни вины, ни раскаяния в нем не было все годы, что я его встречал. Нам есть о чем потолковать.

Начало мая

Стараясь не топать на весь дом, я неслась по коридору. Жилье было хоть и небольшое, но на преодоление нужного расстояния спокойным шагом все равно нужно было время.

— Черт! Черт! Черт! — причитала я себе под нос.

На кухню я влетела, дополнительно ускоряясь. Вцепилась в прихватки и распахнула дверцу духовки. Изнутри вырвался горячий воздух, обдавая лицо и руки.

— Ну же-е-е, — все разговаривала я сама с собой, доставая яблочный пирог.

Он вполне аппетитно подрумянился и, кажется, не пригорел, пока я укладывала ребенка спать.

Совмещение быта и материнских обязанностей было той ещё задачкой. Не просто со звёздочкой, а с тремя звёздочками. Хорошо, что здесь меня окружали приветливые южане, готовые прийти на помощь одинокой девушке с ребенком.

— С забором я закончил, — громыхнуло у входа на кухню.

— Т-ш-ш, — зашикала я на мужчину, махая в его сторону прихваткой. — Амели спит.

— Прости, — зашептал он.

Стив — мой сосед. По совместительству незаменимый помощник по хозяйству, ведь без мужской руки в доме весьма тяжело. Выглядел он как типичный южанин в моем представлении. Коренастый, загорелый, светлые волосы собраны в хвост, под белой футболкой отчётливо виднелась могучая мускулатура. Правда ковбойские сапоги и шляпу он не носил, ограничивался кепкой и кроссовками.

Он закрепил на поясе для инструментов молоток и вразвалочку пошел через кухню ко мне. Я вновь поймала себя на мысли, что Люцифер угадал с именем в своем письме.

— Ты наверное проголодался, — я извлекла пирог из формы. — Садись. Я приготовила рагу.

Мужчина просиял в ответ на мое гостеприимство, отстегнул пояс с инструментами и пошел к раковине мыть руки. Я суетилась, раскладывая приборы, наполняя тарелки из кастрюли, источающей аппетитные запахи.

— Давай помогу, — Стив принял тарелку из моих рук и водрузил ее на стол.

— Спасибо. Это меньшее, что я могу сделать за твою помощь, — я тепло улыбнулась, сопровождая слова, и повернулась, чтобы нарезать пирог.

Стив поставил вторую тарелку на стол. Я закончила с пирогом и развернулась, чтобы присоединиться, но, к своему удивлению, налетела прямиком на его широкую грудь.

— Ой, — я ухватилась за мужские плечи.

Крепкие руки стиснули мою талию, не позволяя быстро освободиться. Мы оказались очень близко. Интимно близко. Я открыла рот, лихорадочно подбирая слова.

— Ничего не говори, — остановил меня Стив.

Он наклонился и, бесцеремонно прижимаясь ближе, накрыл мои губы своими. Целовался Стив торопливо, грубо, с пылким напором человека, соскучившегося по ласке и любви. Он оттеснил меня назад, придавливая к столу, и принялся мягко, с осторожностью противоположной напору поцелуя, гладить спину.

Я поймала себя на мысли, что он целуется не так, как Люцифер. Не так обнимает, не так гладит. Приятно, но… не так. В памяти возник наш первый поцелуй. Совсем некстати.

Пресвятые дьяволята, что это был за поцелуй! Я почувствовала себя облаком сахарной ваты, которую дополнительно посыпали сахаром, полили самым сладким сиропом, а в конце еще и подожгли. Теперь тот, кто проделал все это действо, стоит и смотрит, как я растекаюсь по полу горячей, сладкой лужей.

— Достаточно пристойно? — хрипловато спросил он, размыкая наши губы.