Тяжелые дни

            «Настроения в Москве служат ярким и быстрым подтверждением тому, что я говорил в Совете Министров неоднократно. Перемена командования — грозит самыми тяжкими последствиями для нашей Родины. Постановление Московской городской думы, в существе современных повышенных и обостренных настроений во всей Poccии, весьма умеренное. Было бы ошибочно рассматривать его, как простой политический выпад против существующего пра­вительства, Оно подсказано тревогою за судьбы государства и выражение этой тревоги — подтверждение глубокого доверия к Великому Князю. С этим нельзя не  считаться и просто отметать. Нельзя прибегать и к рекомендуемой Министром Юстиции мере, т. е. к отмене постановления думы. Это было бы, простите меня, слишком грубо и неудобно тем более, что в постановлении говорится о про­должении войны до конца. На такое пожелание нельзя ответить ни отменою его, ни молчанием. Нельзя отказать и в приеме Московского Городского Головы — это было бы незаслуженною обидою Москве, Первопрестольной столице Империи. С первых дней войны Москва неоднократно доказывала свой патриотизм и заслужила право высказать перед Царем свою тревогу за будущее родины в критическую минуту. Для меня вопрос сводится не к тому, нужно ли или нет принимать представителя Первопрестольной, а к тому, как принять и что сказать ему во время приема. Мне кажется, что откладывать аудиенцию не следует и надо назначить ее возможно скорее, чтобы избежать лишних толков и неудовольствий. Самый прием должен быть особенно милостивым и благосклонным. В течение беседы Его Величество мог бы поблагодарить Москву за выраженные чувства, высказать свое полное доверие к ис­кренности выраженных пожеланий, заявить, что Царь понимает необходи­мость доверия страны к правительству, что этим вопросом он озабочен, что в этом направлении все делалось и будет делаться и т. д.».

И. Л. Горемыкин:

            «Т. е. А. Д. Самарин предлагает не мириться и не драться».

А. Д. Самарин:

            «Формула эта не вполне передает оттенок моей мысли. Я бы прибавил еще одно слово — приласкать. А затем в докладе Государю Императору я бы подчеркнул, что постановление Московской городской думы от­нюдь не может быть рассматриваемо, как дерзостно-революционное, что нельзя отрицать необходимость для правительства доверия страны и что слова думы по адресу Великого Князя служат лишним подтверждением невозможности при настоящей обстановке производить смену командования».

П. А. Харитонов:

            «Я считаю в резолюции Московской городской думы наиболее важным {84} 

обращение к Великому Князю именно в настоящее время, когда решение Госу­даря ни для кого не секрет. Значит, это обращение помещено нарочно, в виде предупреждения. Этого нельзя игнорировать. Москва за время войны стала средоточием общественных элементов и голос ее является отражением значительной части русского населения. Мы должны объяснить это Его Вели­честву и, если еще не поздно, попытаться еще раз отговорить его от немедленного осуществления принятого решения. Что касается аудиенции, то, по мо­ему мнению, она необходима. Никогда не следует напрасно раздразнивать гу­сей».

А. В. Кривошеин:

            «Доклад Министра Внутренних Дел глубоко меня взволновал. Он вполне совпадает с полученными мною из Москвы част­ными сведениями. Настроение там очень повышенное и можно ожидать таких последствий, которые бесконечно осложнят внутреннее положение и могут создать обстановку, в которой ведение войны окажется безнадежным. Во всяком случае правительству следует всемерно избегать таких действий, которые могли бы способствовать обострению общественного раздражения. С этой точки зрения я нахожу, что прием Московского Городского Головы совер­шенно неизбежен и что его следует обставить так, как указывает А. Д. Самарин. Но не могу скрыть от Совета Министров, что, по моему, в данном случае вопрос представляется гораздо более широким и принципиальным. Несомненно, что за Москвою потянутся и другие города, земства, общественные организации с однородными пожеланиями и требованиями.

            В каком же положении окажемся мы, когда уже не одна печать и военно-промышленный комитет, но вся организованная русская общественность будут во всеуслышание требовать власти, облеченной доверием страны? Не касаюсь личных переживаний, но с точки зрения интересов государственного управления и организации обороны положение это совершенно невозможно. Все равно долго оно длиться не может. Надо заранее найти выход и остановиться на твердом решении, плане действий. Надо или реагировать с силою и с верою в свое могущество, в возможность достижения успеха, или же вступить от­крыто на путь завоевания для власти морального доверия. По моему глубокому убеждению, мы ни к тому, ни к другому не способны.