Тяжелые дни

            «Здесь как то говорилось, что общественное сознание начинает свыкать­ся с мыслью об отстранении Великого Князя от верховного командования. Мо­жет быть это и так (хотя московская резолюция служит живым опровержением), но в отношении фронта я могу удостоверить противоположное. Ко мне сегодня утром явился приехавший с позиций штаб-офицер одного из видных гвардейских пехотных полков и спросил, неужели Великого Князя сменяют. Я ответил, что это возможно, но что сменит лицо гораздо более высокое. Офицер низко мне поклонился и молча вышел. По доходящим до военного ведомства слухам, в окопах идут разговоры об увольнении Вели­кого Князя и солдаты высказываются в том духе, что у них хотят отнять последнего заступника, который держит в порядке генералов и офицеров. При таких настроениях в тылу и на фронте увольнение Великого Князя и вступление Государя чревато всяческими событиями. Как меньшее из двух зол, комбинация А. В. Кривошеина приемлема».

С. Д. Сазонов:

            «Мысль о та­кой комбинации носится в воздухе и произведет успокаивающее впечатление».

А. Д. Самарин: «Я тоже приветствую предложенную комбинацию. Для ее 

{86} осуществления прекрасным моментом явится присутствие Государя на открытии особого совещания по обороне. Его Императорское Величество мог бы сказать собравшимся, что он едет в армию работать рука об руку с Великим Князем. Уверен, что такое заявление всех бы обрадовало и сняло бы у многих тревогу с души. Неужели же Совет Министров настолько бессилен и лишен авторитета в глазах своего Монарха, что он не смог бы добиться принятия спасительного компромисса».

Гр. П. Н. Игнатьев:

            «Я сочту своим долгом довести до сведения Его Величества, что среди молодежи высших учебных заведений идет брожение на почве симпатии к Великому Князю и признания нежелательности его увольнения как вождя, единственно способного противостоять немцам. Ректор Петроградского Университета обратился ко мне с просьбою отсрочить открыто занятия, опасаясь, что со стороны студен­ческой массы возможны различные выходки и протесты».

 

А. Д. Самарин:

            «А какое впечатление произведет на верующих, когда в церквах перестанут поминать на ектениях Великого Князя, о котором все уже год молятся, как о Верховном Главнокомандующем. На эту подробность надо также обратить внимание Государя Императора».

И. Л. Горемыкин:

            «Оставаясь при прежнем своем взгляде, что решение Его Величества неизменно и не может быть поко­леблено никакими убеждениями, я не стану препятствовать новой попытке воздействовать на Его Величество. Но должен сказать Совету Министров, что в беседе с Государем надо всячески остерегаться говорить об ореоле Ве­ликого Князя, как вождя. Это не только не поможет, но, напротив, оконча­тельно обострит вопрос».

П. А. Харитонов:

            «Казалось бы, достаточно и таких аргументов, как риск династии и опасность революционного движения в стране. Впрочем, мы живем в такое время, когда небываемое бывает...».

            В конце концов согласились на необходимости ходатайствовать о немедленном собрании Совета Министров под председательством Государя Импера­тора для обсуждения, в соответствии с предложенною А. В. Кривошеиным формулою, следующих вопросов: а) о порядке приведения в неполноте Вы­сочайшей воли о верховном главнокомандовании, б) об эвакуации Петрограда и в) о внутренней политике на будущее, т. е. политика твердая или же политика, идущая навстречу общественным пожеланиям. Выдвигая это последнее положение А. В. Кривошеин добавил:

            «Золотая серединка всех озлобляет».

            Беседа снова коснулась Государственной Думы, которая все более зарыва­ется и своими речами сеет смуту и раздражение. Из учреждения законодательного она гнет в сторону превращения себя чуть ли не в учредительное собрание. Такие стремления идут в прямой ущерб ее законодательной работе и превращают Государственную Думу в агитационную трибуну.

А. В. Кри­вошеин:

            «Ко мне приходят Члены Думы разных партий и говорят, что Ду­ма исчерпала предметы своих занятий и что, благодаря этому, создается в ней тревожное настроение. Безнадежность наладить отношения с правительством, вопрос о смене командования, сведения с мест в связи с наплывом беженцев, всеобщее недовольство, ожидания в населении помощи от Думы, агитация в печати и т. п. все это в совокупности может подвинуть Думу на такие решения и действия, которые тяжело отразятся на интересах обороны. Мне прямо указывали, что речи по запросам и резолюции по ним могут принять открыто революционный характер. Словоговорение увлекает и ему нет конца. Пора окончательно обдумать вопрос о времени перерыва занятий. Помимо политических соображений, надо считаться и с тем, что масса мероприятий, вызываемых условиями войны, остается без разрешения, так как правительство лишено возможности пользоваться 87-ою статьею. Но решая вопрос о Думе, надо одновременно решить и вопрос о дальнейшей политике, о котором я уже говорил сегодня».