Тяжелый пепел

– Нельзя любить тех, кто умер! – с неожиданной злостью в голосе сказал Скиталец. – По ним можно скучать, можно грустить, можно и нужно вспоминать, но любить их невозможно! Купрум мертв! Твоего воспитанника убил его же отец, когда взрастил в себе монстра, а потом обрек на вечные муки в специально созданном для него мире. Альтер эго Колдуна терпеливо ждал возможности отомстить и дождался, когда Купрум оказался в его владениях. Он подчинил парня себе, растоптал его душу и теперь хочет отомстить Колдуну любой ценой. Только эта цена неприемлема для нас. Если альтер эго реализует свой план, Зона перестанет существовать, а вместе с ней и мы – ее Хранители.

Скиталец схватил Лекаря за руку, развернул лицом к себе и с жаром спросил:

– Ты хочешь лишиться возможности помогать людям и населяющим Зону тварям?

Лекарь помотал головой.

– Вот и я не хочу потерять способность видеть самую суть вещей и происходящих событий. А еще, Лекарь, подумай вот над чем. Мы не бессмертны, но наша жизнь в разы длиннее жизни обычного человека, а значит, мы для сталкеров все равно что боги. Я не хочу потерять этот дар Зоны только лишь потому, что тебе вздумалось жалеть себя и свои чувства к приемышу. Если потребуется убить Купрума ради сохранения Зоны, я убью его, и моя рука не дрогнет. Уверен, Крапленый поступит так же, когда перед ним встанет вопрос: или Купрум – или мы. А вот ты, – артритный палец Скитальца уткнулся в грудь хозяина дома на болоте, – сможешь пристрелить его, как собаку, если до этого дойдет?

– Да отстань ты, – дернул плечом Лекарь и неожиданно закричал, переходя на фальцет: – И вообще, чего ко мне привязался: сможешь, не сможешь?! Ты за себя, вон, отвечай! Какого лешего Насте на глаза попался?! Не мог незаметно ее к моему дому привести?! Тоже мне проводник нашелся!

Скиталец сперва опешил от столь резкой отповеди. Он отклонился немного назад и в сторону. Легкий ветерок с болота раскачивал не только фонарь. Он шевелил длинную бороду Хранителя, но в переменчивом свете скрипящего на столбе светильника казалось, будто это Лекарь заставляет ее двигаться своими воплями.

Старец в балахоне подождал, когда его друг выдохнется, и только после этого, мягко улыбаясь, заговорил:

– Ну ты чего разошелся, а? Будет тебе воздух-то сотрясать. Согласен, виноват, перегнул палку, но и ты тоже хорош, сидишь тут, нюни распустил.

Лекарь покосился на него, но ничего не сказал. Он лишь вздохнул и положил на колени сцепленные в замок ладони.

Скиталец помолчал немного, потом наклонился к Лекарю и легонько толкнул его плечом в плечо.

– Ладно, хватит уже дуться. Ты мне лучше скажи: удалось сделать с Настей то, о чем договаривались?

– Угу, – кивнул Лекарь. – Я вот только переживаю, не будет ли ей плохо от этого.

– Да все с ней будет хорошо, вот увидишь, – сказал Скиталец и перевел разговор в другое русло: – Дом изнутри сильно при пожаре пострадал? Снаружи-то, я смотрю, вроде как все в порядке. Крыша на месте, подпалин над окнами не видно.

– Ну так, – скривил губы Лекарь.

– Жить-то можно или ремонт какой нужен?

Хозяин дома пожал плечами. Скиталец крякнул, хлопая себя морщинистыми ладонями по коленям, взял посох. Опираясь на него, встал с крыльца.

– Ну-ка, пошли. Покажешь, что там и как. – Он первым вошел в сени, не дожидаясь, когда старый друг пойдет за ним.

Лекарь нагнал его уже на самом верху певучей лестницы. В коридоре Скиталец посторонился, чтобы хозяин первым вошел в дверь.

В доме горелой древесиной пахло намного сильнее, чем на улице. Старик в балахоне поморщился, но хозяин жилища этого не заметил. Он уже проследовал из прихожей в гостиную и теперь оттуда доносился его голос. Лекарь давал указания зомби, что еще надо сделать.

Стуча посохом по доскам пола, Скиталец тоже прошел в большую комнату. Проводка при пожаре не пострадала. С плоской, прикрепленной к потолку люстры лился яркий свет, доставая до каждого уголка гостиной.

– Могло быть и хуже, – буркнул под нос Скиталец, одному ему понятным способом видя обгорелые кое-где стены и сильно пострадавшие от огня половицы.

Зомби неплохо потрудились, пока люди беседовали на улице. Вместе с еще дымящимися тряпками, в которых теперь с трудом угадывались оконные занавески и половики, между черных бесформенных пятен, а то и прямо посреди обугленных клякс виднелись аккуратные кучки не нужного больше песка.

Сейчас одни мертвяки ползали на коленях, собирая с пола песчаные холмики в ведра. Другие забирали наполненные доверху емкости и высыпали из них песок через лишенные стекол окна. Растущие в палисаднике кусты громко шуршали листвой и трещали сломанными ветками, когда очередная партия перемешанного с сажей и угольной пылью песка сыпалась на землю из оконных проемов.

Скиталец шагнул к отодвинутому от стены обеденному столу. Кряхтя, присел на колено и потянулся за лежащей возле дальней ножки стола керосиновой лампой. Он укоризненно покачал головой, отдавая товарищу сильно помятый и обгорелый корпус светильника:

– Я ведь тебя предупреждал.

– Пожар устроили специально, – буркнул Лекарь, забирая искореженную лампу из рук Скитальца.