Тигровая шкура, или Пробуждение Грязнова

Я уже и с дознавателем созвонился, который работает сейчас с Сохатым. Он не против.

— А ты-то почему не можешь подъехать?

— Подъехал бы, — пробурчал Мотченко, — на крыльях бы прилетел. Да тут такое дело закрутилось…

— Что, неужто еще кого-то шлепнули?

— Считай, что шлепнули. Следователь… ну, ты видел его… ухарь наш из прокуратуры, так вот он провел задержание Безносова и теперь пытается расколоть его.

Безносова… задержание…

Вячеслав Иванович слышал и не верил услышанному.

За те дни, что пробыл в Стожарах, он не только успел познакомиться со своим коллегой по работе, но и занялся расследованием убийства тигра, а также двойного убийства на заброшенной лесосеке. За точку отсчета он взял версию, что именно Безносов, получив проплаченный заказ на шкуру уссурийского тигра, завалил того красавца на сопке. Но когда все дело всплыло наружу, он, чтобы замести следы, перевел стрелки на несчастного Тюркина, убедив всех, что именно он, Виктор Тюркин, выпросил у него горсть «фирменных» зарядов, один из которых был извлечен из шеи тигра. Ну а чтобы окончательно поставить на этом деле точку, имитировал на реке двойное убийство, после чего уже не оставалось в Стожарах свидетелей, кто бы мог вывести его на чистую воду.

Имела право на существование подобная версия? Вполне. Однако при ближайшем рассмотрении она разваливалась на части как несостоятельная.

И вот теперь все начиналось снова.

— Когда это случилось?

— Вчера.

— И где он сейчас, я имею в виду Безносова, дома?

— Если бы. Этот дурак Иннокентия в СИЗО упек, в одиночке сейчас держит.

— Лихо!

— Вот и я о том же. Говорит, чтобы давления на свидетелей не оказывал.

— Ну а ты-то чего молчишь? Ведь ты же сам говорил, что Безносова лучше самого себя знаешь. И если бы не он, то половина зверья из стожаровской тайги давно бы уже за кордон ушла.

— Говорил, — пробурчал Мотченко, — и сейчас могу повторить на любом уровне. Да что толку? Ты же знаешь, кто у нас в районе голова. И если прокуратура сказала «Фас!», то против этого уже не попрешь.

М-да, на фоне общероссийского беспредела стожаровская прокуратура не блистала оригинальностью. Правда, хотелось бы знать, кому лично из стожаровской «элиты» понадобилось начинать травлю начальника районной охотинспекции Иннокентия Безносова. Ведь не прост наверняка тот же стожаровский прокурор, и определенно должен знать, что тот имидж, который заработал за годы службы Кеша Безносов, не позволит утопить его с помощью откровенной подтасовки фактов.

Впрочем, осадил себя Грязнов, за годы своей работы в системе он видел и не такой беспредел. И что самое страшное, порой и сам ни-че-го не мог поделать.

— И что ему инкриминируют?

— Двести пятьдесят восьмая, часть вторая, и сто пятая… тоже часть вторая.

Ошарашенный услышанным, Грязнов с трудом сдерживал себя, чтобы не выругаться. Наконец произнес:

— Они хоть понимают, что делают?

— Думаю, понимают, — каким-то совершенно инертным тоном ответил Мотченко и тут же спросил: — Ну так как, я могу надеяться на тебя?

— Ты имеешь в виду допрос?

— Ну!

— Господи, о чем разговор! Считай, что уже еду.

Глава 12

В небольшом помещении следственного изолятора, где допрашивали подследственных, стояла неуютная тишина, и казалось, что даже уличные звуки не долетают сюда сквозь тройную раму с решетками. В ожидании Губченкова, по кличке Сохатый, Грязнов стоял у окна и голову ломал, пытаясь смодулировать предстоящий с ним разговор. Хоть и говорят на Руси, что мастерство не пропьешь, однако хотел он того или нет, но за те годы, что мотался по дальневосточной тайге, стали забываться навыки ведения допросов, да и допросом-то этот разговор нельзя было назвать. Допрашивает следователь, да еще опера, а он… — так, пришей кобыле хвост. Ни сват, ни брат, а просто дальний родственник, которого допустили к миске с варевом только потому, что когда-то и он был вхож в святая святых оперативно-розыскной работы.

Он еще в глаза не видел Сохатого, но по тем протоколам допросов, с которыми его ознакомил дознаватель, чувствовал, что это или очень крепкий орешек, с которым придется повозиться не один день, или же мужик действительно ни в чем не виноват, и Кургузый специально затеял драку, чтобы подсунуть ему пистолет.

«Мотивы?.. Каковы мотивы? — сам себя спрашивал Грязнов и тут же отвечал: — Раз и навсегда отвести от себя все подозрения в убийстве Шама-нина и, что, видимо, не менее важно, подставить под роковую статью своего компаньона, с которым, судя по всему, что-то не поделил».

О Кричевском и убитом тигре он старался пока что не думать, понимая, что запутается окончательно.

— Отвести от себя обвинение в убийстве… — бормотал Грязнов, вслушиваясь в звуки собственного голоса.