Тихий домик

— Не пропадет, — сказал Николаев и, подойдя к Павлу, дружески обнял его за плечи. Затем четко доложил: — Будет выполнено, товарищ комбриг…

Комбриг отдал приказ, чтобы партизаны, идущие в поход, отдыхали. Выход был назначен на три часа ночи.

* * *

Комбриг, комиссар Глазов, командиры Пшеничников и Сушин собрались в землянке для отработки деталей плана похода.

Предстояло пройти длинный и тяжелый путь. Надо было форсировать несколько рек. Наметили встречи с разведчиками в различных населенных пунктах на протяжении всего маршрута. Такие встречи были необходимы для уточнения обстановки и решения о дальнейшем продвижении.

Кроме того, партизаны не думали отказываться от проведения операций против врага. А сведения для этого могли дать лишь разведчики на местах.

Для связи между комбригом и комиссаром Глазовым была выделена специальная группа партизан, действующая постоянно и находящаяся все время в движении. Таким образом, наиболее важные сведения будут немедленно доставляться от комбрига к Глазову и от Глазова — к комбригу.

Перед рассветом тронулись в трудный путь.

В основном шли все вместе. Лишь иногда отряд разделялся на группы.

Первую связную-разведчицу встретили недалеко от деревни Пташки, в условном месте.

Ясовой было двадцать лет. Ее любили партизаны, как смелого разведчика, преданную комсомолку. Среднего роста, круглолицая, она походила на девочку-подростка. Она с первых же дней оккупации активно помогала партизанам. При ее участии был пущен под откос не один вражеский эшелон.

Ясова умело собирала сведения о действиях и намерениях противника, распространяла среди населения сводки Информбюро и антифашистские листовки.

— За последнее время фашисты стягивают свои силы к Верино и Полоцку. Есть предположение, что именно по этому пути должна пойти к линии фронта новая техника, которую враг держит в особом секрете, — доложила Ясова комбригу. — Какие будут приказания?

— Продолжайте наблюдать за действиями фашистов, за продвижением их войск. Вот вам последние сводки Информбюро. Кроме того, постарайтесь выяснить, имеется ли в вашем районе отделение так называемой национал-социалистической трудовой партии России и появлялся ли здесь Бугайла.

— Об этом я не слышала…

— Но самым оперативным заданием будет вот какое, — продолжал комбриг. — В Коровкино, недалеко от Верино, находится детский дом, который не успел эвакуироваться. Необходимо собрать продукты, одежду, все, что только возможно, и тайно направить в детский дом через хорошо проверенных лиц.

Ясова пообещала сделать все, что будет в ее силах…

Следующая встреча для партизан была особенно важной. Разведчице Залесской удалось устроиться в Полоцке в столовую, где питались сотрудники гестапо и старший офицерский состав гитлеровских разведывательных органов.

Залесская, работая официанткой, «подружилась» с офицерами и, слывя «хорошенькой хохотушкой», пользовалась их доверием.

Не раз на партизанских явках Залесская плакала, говорила:

— Ну не могу я, не могу прислуживать этим гадам, смеяться, когда душат слезы…

Вот и теперь она прежде всего заявила комбригу:

— Увольте меня от этих мучений! Как противно смотреть на довольные свиные хари, улыбаться им, зная, сколько крови нашей они проливают…

Комбриг рассказал ей о детском доме в Коровкино, о большой беде, в которую попали дети.

— Пусть эта работа вам ненавистна, но вы поможете в спасении наших детей, несчастных, обреченных на голодную смерть.

Залесская вытерла слезы.

— Бугайла — гнусный предатель, — сказала она. — Гнусность его и в том, что он стал вдруг выдавать себя за советского патриота. Любит поговорить о том, что он-де ненавидит гитлеровцев, что они обманули его надежды. Говорит, что с удовольствием бы ушел к партизанам…

— Даже так? — удивился комбриг.

— Все это, разумеется, ложь! Я была свидетелем того, как он старался поймать Сташенко…

— Что вы слышали о Сташенко?

— Он доставлял от партизан продукты в детский дом. Теперь об этом в открытую говорят фашисты, — ответила Залесская. — Конечно, от Сташенко они бы ни слова не выведали. Здесь какая-то хитрая провокация Коха… И еще есть слухи о каком-то тайном агенте, которым Кох очень дорожит и на которого возлагает большие надежды…

— Что вам удалось узнать об этом агенте?

— Никто точно ничего не знает о нем. Говорили, что агент каким-то образом связан с детским домом в Коровкино… Комендант Верино Шрейдер несколько раз отдавал приказ уничтожить детдом артиллерией, считая его причиной ненависти местных жителей к фашистам. Но Кох всякий раз отменял эти приказы, ссылаясь на ценность своего агента…

— Укрепляются ли гарнизоны в Верино и в Полоцке?

— Усиленно укрепляются. Поговаривают о новом оружии, которое должны провозить через эти города. Боятся партизан. Кроме того, говорят, что Кох поклялся уничтожить партизан… вас уничтожить поклялся… или застрелиться…

— Пусть стреляется сразу, — улыбнулся комбриг.

— А у меня к вам просьба, — сказала Залесская.

— Говорите.

— Доставьте мне мину. Да побольше. Такую, чтобы целую машину могла взорвать с фашистами…

— У вас готов план?