Тихий домик

И вдруг они стали хватать детей, самых слабеньких, больных, тех, кто не успел еще спрятаться. Тишков и воспитатели старались помешать этому. Но их избили и бросили посреди двора. У Тишкова потемнело в глазах, когда он увидел, что творят фашисты.

Вот Петя Осинцев вырвался из рук солдата и побежал к лесу. Тотчас он был разрезан автоматной очередью: не упал, а сначала переломился.

Детей тащили к машинам, сопротивлявшихся били по лицу, выламывали руки…

Зина, Лена, Авдотья Николаевна выкрикивали проклятия фашистам и плакали.

Их оглушили ударами прикладов…

А вот с животными так не обращались. Коров забирали деликатно, поглаживая по бокам.

Бык Васька, характера дурного, подковырнул одного солдата и бросил через себя. Фашист заорал. Другие бросились к нему, держа автоматы наготове. Очевидно, решили, что на солдата напали партизаны.

Сбитый быком фашист пришел в себя и стал рассказывать солдатам, что с ним произошло. Разозлившись, он хотел огреть быка прикладом автомата. Но подошедший офицер закричал на него, запретил бить скотину.

Солдаты ушли, прихватив с собой все имущество детдома, весь скарб. Они увезли около десяти ребят…

* * *

Постепенно собирались во дворе дети. Несли раненых, к убитым подойти боялись.

— А где Лидия? — спросила Зина.

— Я сестер отпустил в Верино, — ответил Тишков.

— Интересно, когда фашисты нападают, их всегда нет… — заметила Зина.

Но эта фраза прошла мимо ушей Тишкова, потому что слишком много было убитых детей, лежавших, раскинув руки, у порога своего родного дома.

Вот тело Володи Большого. В руке зажат перочинный нож. Он не сдался. Он хотел убить фашиста этим ножиком…

Над ним склонился Моня и плачет.

— Он меня защитил, — всхлипывает Моня. — Он меня своей грудью закрыл…

— Он погиб, как герой! — сказал Тишков, и голос его звучал твердо. — Не плачь, Моня, мы похороним Володю, как героя. Посмотри ему в лицо. Поклянись помнить вечно того, кто спас тебя от смерти, отдав свою жизнь…

В тот же день хоронили детей.

Сами ребята кое-как из досок сколотили гробы — грубые ящики. В них и положили тела погибших. Никита Степанович сказал над свежими могилами несколько слов:

— Спите, дети, вечным сном. За вас отомстят!..

Когда возвращались с кладбища, услышали в доме крики. Это голосила Лидия Сова.

— Изверги!.. — кричала она. — Нет для них ничего святого! Испортить своими дурацкими минами такой красавец-дом! Изломать взрывами сад! Сволочи! Все с вас еще спросится…

— Лида! Погибли дети… — тихо сказал Тишков. — Много раненых. Идите немедленно помогать Зине. Она с утра их бинтует…

* * *

С этих пор детский дом попал почти в полную изоляцию.

Впрочем, была еще надежда…

Люся Соротка со своей группой ребят наткнулась в одной из деревень на Павла Тишкова.

Радости детей не было конца.

— Люся! Почему вы здесь? — спросил Павел. Оглядевшись по сторонам, он добавил. — Только не выдайте ни меня, ни себя. Здесь полно фашистов…

На Павле была форма полицая. И разговаривая с детьми, он старался сохранять свирепый вид, чтобы солдаты ничего не могли заподозрить.

— Дядя Павел! — сказала Люся Соротка, когда поблизости никого не было. — Есть важное донесение до вас…

Павел сделал вид, что ведет подростков на допрос. И так под «конвоем» Павла-«полицая» они вышли из деревни к развалюхе-сараюшке, где, видимо, и прятался Павел.

— Здесь нам не помешают, — сказал Павел. — Рассказывайте, что в детдоме…

Люся Соротка рассказала о последнем налете, о гибели детей, об аресте Рыжеволовой… Но она знала и большее…

— По заданию Никиты Степановича были мы в Верино, — говорила Люся. — Тетя Лида нас взяла, чтобы мы ей помогли лекарства нести… И вот вижу я одного человека. В форме он немецкой, а я узнала его. Это тот самый, что нам в детдом продукты доставлял, свой, партизан…

— Сташенко?

— Фамилию его вы никогда не называли. Кроме Рыжеволовой, вас и меня, его никто не знал… Но тут я не сдержалась. И говорю тете Лиде, что это наш. «Откуда ты его знаешь?» — спрашивает. «А он, — говорю, — нам продукты в детдом доставлял…» «Сташенко»? — спрашивает тетя Лида меня. — «Нет, ты ошиблась, — говорит. — Сташенко уже схватили фашисты…» Но я-то не ошиблась — это был он. А на следующий день по всему Верино были расклеены плакаты, в которых сообщалось, что опасный бандит и преступник Сташенко арестован и будет повешен…

— Это все, что ты хотела сказать?

— Нет. На плакате и портрет был. Тот самый человек, которого я накануне видела…

— Значит, Сташенко схвачен. — Павел потер ладонями виски. — И Рыжеволову взяли, и детей постреляли, гады… А что же теперь в детском доме? Вы давно оттуда?..

— Неделю, как ушли…

— Ну ладно. Я вам чего-нибудь раздобуду из провизии… А дальше так… Предстоит мне поход. Далеко это и небыстро будет. Пойду в штаб партизан. Там решат, что дальше делать…

* * *