Тихий домик

Потом позвали Зину.

Ей задали тот же вопрос.

Она внимательно посмотрела на человека со связанными руками. Запомнила перебитый нос.

— Никогда я его не видела, — сказала Зина. — У нас в деревне таких не было… Он, видать, рабочий… Драчун большой… Нос-то ему перешибли…

Кох и ей поверил. Махнул рукой.

Зину увели в камеру.

В эту же ночь, когда в камере все спали, Зина почувствовала, что кто-то толкает ее в бок.

Зина открыла глаза и увидела перед собой ту самую старуху, которая не верила в их освобождение.

— Скажи, дочка, куда это вас нынче водили? — спросила старуха.

— К Коху…

— Чай, случаем, ты моего сыночка там не видела? К нему все водят на опознание… Такой с носом перебитым… Он этим… боксом увлекался до войны…

— А они знают, что он ваш сын?

— Что ты! — зашептала старуха. — Ничего они не знают… Ни имени его, ни фамилии, ни кто таков…

— А кто он?

— Я скажу тебе, если поклянешься молчать…

— Клянусь, бабуся…

— Вижу я, что вы свои, может быть, и партизан когда встретите, если отсюда вырветесь…

— Может быть, бабуся…

— Тогда слушай внимательно и запоминай. Сын мой — разведчик. Он все на железнодорожной станции прятался, разузнавал, что там нового… Кое-что он успел и мне сказать. Запомни, к концу месяца ждут сюда какой-то поезд совершенно секретный… С новым оружием… Он хотел и подробности узнать, да вот его сцапали… Прикидывается глухонемым. Они его так пытают… Каленым железом и иглами, а он только мычит… Он у меня сильный… Ничего не скажет…

— Да, бабушка, он сильный, — подтвердила Зина. — Я его видела. И сразу это поняла. Он им ничего не выдаст!

— А вас, должно, выпустят… Так вот ты и имей в виду…

— Спасибо, бабушка! Будьте уверены — партизаны получат известие о вашем сыне…

* * *

Еще четверо суток вызывали «сестер» на допросы.

Бугайла с каждым днем все злее с ними обращался, бил не только плеткой, но сапогами и чем попало.

На восьмые сутки у Лены начался жар… А утром их отпустили…

«Сестры», несмотря на то что были полуживы, прежде всего потащились на станцию, где сели на перроне и стали просить милостыню.

Вид у них был такой измученный, что ни у кого не вызвал подозрения.

Лена Копытова внимательно приглядывалась к расположению станции, железнодорожных путей, укреплений, запоминала, где стоят часовые… У нее была замечательная зрительная память.

Все это она сможет в точности восстановить затем на бумаге.

Зина вела подсчет количества солдат, толкавшихся на станции, смотрела, к каким путям приходят эшелоны…

К вечеру, собрав некоторые данные, они решили идти в детдом, так как у Лены снова начался жар.

Самое главное они узнали — секретный эшелон ждут в конце месяца. А на станции Зина слышала, как солдаты произносили цифру двадцать восемь. Можно предположить, что это означало двадцать восьмое число, конец месяца…

* * *

Вернулись они в детдом поздно ночью. Лену сразу же уложили в лазарет. Зина не отходила от нее, пока Лене не была оказана первая помощь.

— Вот и пускай вас, — ворчала Лидия Сова. — Говорила я Павлу, что сама пойду… Так нет же… Вот и вышло. Вернулись без медикаментов, да сами полутрупы…

Зина пошла к Павлу.

— Я так волновался за вас! — воскликнул Павел, пожимая Зине руку. — Поверь, я очень-очень волновался…

— Мне радостно это слышать, Павлуша, — тепло ответила Зина.

— Хорошо, что вернулись!

— И не с пустыми руками!

— Правда?

— Конечно. Задание выполнено, товарищ начальник…

Зина рассказала Павлу обо всем, что они успели увидеть.

А Лена Копытова передала Павлу план, нарисованный ею.

— Ну, спасибо вам от партизан. И от меня тоже…

И Павел поцеловал сначала Лену, потом Зину.

* * *

Люся Соротка долго оставалась в партизанском отряде Скоблева. Только на десятые сутки смогла она вернуться в детский дом.

Здесь она узнала, какие пытки и издевательства вынесли Зина и Лена.

Павел передал ей план станции Верино с необходимыми пояснениями.

— Они ждут эшелон с секретным оружием двадцать восьмого, — добавил он. — Запомни и передай это партизанам…

— Когда выходить? — спросила Люся.

— Немедленно… Времени у нас совсем мало…

Люся поужинала и отправилась опять в отряд Скоблева.

Командир отряда встретил ее приветливо.

— Устала? — участливо спросил он Люсю. — А надо опять идти. Да, Люся. Ты пойдешь в штаб бригады. Сопровождать тебя будет наш лучший разведчик Николаев…

Шли они лесами несколько дней…

Комбриг поблагодарил смелую партизанку за важнейшие сведения.

— Останешься пока у нас, — решил он. — Дожидаться награды! Да-да, мы послали документы в Москву…

— Да за что мне награда? Что я такое особенное сделала? У нас каждый воспитатель должен орден Ленина иметь.

— И будет иметь! — ответил комбриг.

С Николаевым у него был особый разговор.

— Приказываю предателя, врага советского народа Бугайлу уничтожить. Время это наступило. Уничтожение осиного гнезда этого матерого негодяя и убийцы поручаю отряду Скоблева и лично вам, товарищ Николаев.

— Задание будет выполнено! — радостно сказал Николаев.

И он немедленно отправился в обратный путь.

Когда он сообщил в отряде, с каким заданием прибыл, то его слова были встречены всеобщим одобрением.