«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа

Автору «Стремени...» представляется, в частности, что начало Верхнедонского восстания и участие в нем Григория Мелехова искажено — вследствие вмешательства «соавтора-двойника». Он пишет о неких «исчезнувших главах, которые изображали победный этап Донского восстания и перспективность борьбы за землю на Дону...»⁶³, — каких главах? Какой «победный этап» Донского восстания? Все эти вопросы остаются за скобками.

По мнению Д*, «соавтор-двойник» утаил от читателя также «исторические факты» о периоде, предшествовавшем восстанию. «Исторические факты <...> говорят о том, что с апреля — мая 1918-го (расправа с Подтелковым) всё в северных округах войска Донского как бы застыло в ожидании, было оковано жутью красного террора, ошеломлено грабежом, учиняемым красными, и только стихийно возникшая и направляемая штабом Донской походной армии партизанщина нарушала эту зловещую тишину. Партизанские отряды, группы и даже отдельные казаки-разбойники являлись в лесной или болотной чаще, в глубинах оврагов, на одиноких зимовниках, чтобы затаясь в своем логове, совершать набеги и расправы. Именно тогда, т. е. с весны 1918-го по весну 1919-го по всему занятому красными

Дону пошла полыхать партизанщина, а лишь в провесень 1919-го затем, естественно, поглощенная большим верхнедонским восстанием, которое было подавлено только в конце 1919-го. Верхнедонская партизанщина той поры состояла не только из скрывающихся бунтарей окрестных станиц — она стала прибежищем всех, кто оказался в опасности, кого преследовали красные. Среди них были и старые и малые (огромное количество мальчишек, бывших кадетов и гимназистов и своеобразные вооруженные банды, скрытые лесными оврагами Верхнедонья). Какова была жизнь партизанских воинствующих отрядов, а также и жизнь тех, кто вглухую прятался, отсиживался в чаще, мы узнаем из замечательных страниц “Тихого Дона”, удивительно каким-то чудом “заверставшихся” в самый конец романа (IV, 8, X—XVI). Именно “заверставшимися”, попавшими туда случайно, представляются эти эпизоды, дающие картину партизанской жизни в Обдонье весной — зимой 1918, в дни, когда там уже окончательно утвердилась советская власть»⁶⁴

.

Вот каких увлекательных глав в «Тихом Доне», оказывается, лишил читателя коварный «соавтор-двойник»! Исключил, в частности, и главу об участии Мелехова весной 1918 в приключениях «казаков-разбойников», из лесных и болотных чащоб совершавших «набеги и расправы» над «уже окончательно утвердившейся» в это время советской властью.

«Вполне вероятным было то, что Мелехов присоединился к партизанскому отряду или группе, и конный, вооруженный скитался по лесам левобережья, участвуя в стычках с красноармейцами, которых теперь уже в полной мере воспринимал как иногородних врагов»⁶⁵

.

Чтобы распутать всю эту фантасмагорию, данную без единой ссылки на источники, придется потратить определенное время. Советская власть на Верхнем Дону была объявлена на описанном в романе Каменском съезде казаков-фронтовиков (станица Каменская в ту пору была административным центром Донецкого округа) в январе 1918 и просуществовала до весны 1918 года.

Но уже с мая 1918 и по январь 1920 года на Дону воцарилась власть белых. Лишь в начале 1919 г. в Вёшенскую на два месяца (январь — февраль) пришли красные, — после того, как верхнедонские полки открыли им фронт и вернулись домой. Однако в начале марта казаки вновь поднялись на восстание.

Возникает недоуменный вопрос: каким образом «с весны 1918-го по весну 1919-го по всему занятому красными (?) Дону» могла «полыхать партизанщина», если все это время Дон находился под властью белых? Какие в это время «партизанские отряды, группы и отдельные казаки-разбойники» могли являться в «болотной чаще» и «глубинах оврагов», если уже в апреле — мае 1918 года белые казаки одержали полную победу на нижнем и верхнем Дону, за исключением Усть-Медведицкого округа, где продолжал сопротивляться Миронов?

И о какой «Донской походной армии», штаб которой будто бы с весны 1918 по весну 1919 направлял всю эту «партизанщину», идет речь? Скорей всего — о так называемом Степном отряде, возглавлявшемся походным атаманом Войска Донского П. Х. Поповым, в феврале 1918 года отказавшимся идти на Кубань вместе с Добровольческой армией и отправившимся на зимовку в Сальские степи, пока власть на Дону находилась в руках большевиков.

Но уже весной 1918 года в связи с началом казачьего восстания отряд Попова вернулся из Сальских степей и в мае 1918 года влился в Донскую армию.

Как видим, и «Донская походная армия», штаб которой будто бы руководил белыми «партизанами» с весны 1918 по весну 1919 года, и «казаки-разбойники», а также «своеобразные вооруженные банды» из «мальчишек, бывших кадетов и гимназистов» в оврагах и буераках Верхнедонья, — всё это — плод художественной фантазии автора «Стремени “Тихого Дона”», поскольку, повторяем, Дон «с весны 1918-го по весну 1919-го» не был занят красными, а совсем наоборот, находился под властью белых.