Тихий герой

— Возможно. Я к тому, что ты очень похож на такого учёного. Только человек, никогда не создававший новых заклинаний, может утверждать, что это — легко. Это, Гарольд, и есть самая сложная и очень опасная часть работы. Но если уж ты добился того, чтобы палочка проявила в реальности устойчивый магический арканум — об этом становится «известно» всем палочкам сразу.

Хм… Теперь понятно, каким образом некоторые созданные не иначе как в сильном подпитии заклинания получили общебританскую «прописку». Что ж, примем к сведению, как здесь создают новые конструкты. А возражать мистеру Лавгуду, конечно же, не будем.

— «Я имел в виду, что зачастую маги безо всяких палочек создают “нестандартные” магические действия, не укладывающиеся ни в одно “зарегистрированное” заклинание. Как ваша дочь, например».

— Вот для того, чтобы понимать отличие оформленного арканума от свободной магии, тебе и нужна учёба, — жёстко подрубил Лавгуд. — Но довольно детского лепета. Ты проводил некие эксперименты. И?

— «Одна из формул подошла, и я оказался в странном месте».

— Формула? И как же она звучала?

— «Вы в самом деле хотите знать?» — отобразив надпись, я посмотрел наверх, в направлении комнаты Луны. Интересно, если её отца не станет, кто возьмёт над ней опекунство?

— Мне интересны границы твоего безрассудства.

А мне не очень интересно выкладывать интересные детали собеседнику, каждой второй фразой клюющему оппонента.

— «Там меня спросили о цели визита», — я продолжил повествование, проигнорировав провоцирующие реплики Лавгуда. — «Я подробно изложил, что должно делать заклинание. Ответил на уточняющие вопросы, и»…

— Погоди. Ты пришёл куда-то «в странное место» без представления, как должен быть устроен… устроено «заклинание»?

— «Знаете заклинание, превращающее голову в тыкву? Зуб даю — автор не задумывался, как жертва будет дышать или думать временно отсутствующим мозгом. Следовательно, *можно* регистрировать заклинание, *абсолютно* не представляя его устройство».

— Думаю, тот неуч, в отличие от тебя, хотя бы школу закончил!

— «Так или иначе, заклинание мне сделали, после чего выпнули обратно».

— И в одном из «них» ты узнал… мою жену?

— «Нет. Я вообще тогда слыхом не слыхивал о Лавгудах».

— То есть это было до сентября… Хорошо, и что же в таком случае навело тебя на мысль о Пандоре? Как она выглядела?

— «Я слышал только голос. Тембр похож на говор Луны, но чуть ниже, и слов не тянет, говорит выверенно. Да там и было-то всего несколько фраз».

— Каких?

— «Мистер Лавгуд, я сообщил вам всё, что могу. Я ответил на вопросы, откуда это у меня и не явится ли с претензиями правообладатель. Всё остальное — мои смутные догадки. Спросите лучше Луну — она намного лучше разбирается в магии своей матери».

Не хочу прослыть безнадёжно сумасшедшим. Из-под дамблдорского опекунства мне тогда точно не выбраться.

Лавгуд долго молчал.

— Я не могу требовать от тебя, Гарольд… Это просьба. Поделись воспоминаниями об этом разговоре.

Теперь настал мой черёд задуматься. Несмотря на суровость и недостаточную вежливость, мужика можно понять. Но видеть ему моими глазами Хрустальный мир не стоит.

— «Только голос, мистер Лавгуд».

— Вот скажи, Колючка, почему их даже на пять минут нельзя оставить? — по лестнице, в облаке лунного сияния, спускалась Полумна. — Обязательно поцапаются!

— Луна, — привычно игнорируя дочерино представление, произнёс Лавгуд. — Наш думосброс ещё живой?

— Да, у меня в комнате.

— Проводи нас к нему. Гарольд согласился поделиться с нами некоторыми воспоминаниями.

— Точно! Саргас, ты обязательно должен посмотреть! Мама устраивала нам такие праздники…

— Нет, Луна. Саргас… Мерлин! Гарольд пока не должен видеть маму. Ты же ему ещё не показывала её? Хорошо. Давай я соберу из чаши всё, что есть.

— Саргас, — глядя на отца, собирающего серебристую субстанцию в бутылку, обратилась ко мне с претензиями Луна. — Твоя Колючка на тебя жалуется. Она совсем не видит твоих рук!

— «Скажи, моя палочка действительно хочет, чтобы её называли Колючкой?», — помедлив, спросил я.

— Ну-у… нет, не хочет, — прислушавшись к чему-то, кивнула девочка.

— «Давай уважать её дивный возраст и непростую историю». — Я осторожно взял палочку в свои руки, и из неё немедленно вырвалась стайка светящихся бабочек. — «Что касается жалоб — сейчас у меня для неё почти нет серьёзной работы. А ученическая муштра вызывает у неё скуку. А когда она скучает, она начинает чудить».

— Так приноси её к нам почаще! У нас чудить можно!

Бабочки превратились в птиц и начали виться вокруг Луны. Честное слово — я ничего не делал для этого!

— Не любишь муштры, Гарольд? — поинтересовался Лавгуд, закупоривая бутылочку с собранными из чаши воспоминаниями.

— «Не в этом дело. Нашим преподавателям безразлично, умеешь ты что-то делать или нет. Они ставят задание: полсотни круговых движений для такого-то заклинания — и ты должен их сделать, пусть даже сам в состоянии выполнить заклинание не только без движения, но и без палочки».

— И ты, конечно же, бунтуешь, фантазёр.