Тихий омут – индивидуальные черти

Он потянулся за сумкой Альбины, проверил кошелек, обшарил карманы в ее халате, брошенном в кресле. Нашел сто двадцать рублей.

– Альба, тут таксисту заплатить не хватает. У тебя есть заначка. Дай!

Альбина нехотя села в кровати и монотонно заговорила:

– Во-первых, твоему сыну четыре года, а не три. Во-вторых, он не совсем здоров, если ты помнишь и если ты не найдешь деньги на операцию, то памперсы ему нужны будут и через десять лет.

Она устало вздохнула и с усилием потерла рукой лоб, как при сильной головной боли:

– Но тебе же до этого нет никакого дела…

– Завела свою шарманку! Всю охоту домой возвращаться отбила, смотреть не могу на твою вечно недовольную морду! Я тебе говорю – денег дай!

– Если есть, найди и возьми! Я, между прочим, на такси ездить себе не позволяю, везде вынуждена пешком ходить. Старая коляска совсем разбилась, в троллейбус не затянешь. А ты себя ни в чем не ограничиваешь. На какие деньги пьешь? Опять в казино был?!

– Был! – с вызовом ответил Гена, – и если бы ты мне сейчас дала денег, я бы отыгрался, мне как раз карта пошла, а ты зажала.

Вдруг в дверь квартиры позвонили.

– Это таксист! – Гена схватил сто двадцать рублей и пошел к двери. Из коридора послышались сначала невнятные звуки. Чужой мужской голос что-то коротко спросил. В ответ послышалось быстрое бормотание Гены. Его оборвал громкий возмущенный возглас таксиста:

– Что ты мне суешь?! Забери свои десятки, ты мне пятьсот рублей должен! Кто-то еще про два счетчика заливал?!

– Мужик, ну нет больше! – пытался уговорить его Гена.

Альбина заглянула в кроватку к Максиму, мальчик проснулся, но лежал тихо, посасывая большой палец руки. Альбина привычным движением вытащила палец и пригрозила:

– Горчицей намажу – будешь знать.

Потом она накинула халат и пошла к двери, где накалялись страсти.

– Я тебя с другого конца города вез, я бензина больше потратил, чем ты мне суешь! Иди хоть у соседей занимай!

– Альба, неси деньги, чтобы этот … уехал! Весь дом перебудил!

Альбина показалась в дверях:

– У меня денег нет. А вы, – обратилась она к водителю, – не возите его больше и все.

– Оплачивайте услугу по счетчику, вот тогда будет все! – шумел таксист. – Я ночами не сплю, вкалываю!

– Альба, почему я должен деньги у тебя выпрашивать? Не ври! Я знаю, у тебя деньги есть, ты к Любке сегодня ходила!

– Не дает твоя Любка! У нее, видите ли, личная жизнь, у нее свадьба, платье, банкет, – вспомнив свое унижение, Альбина презрительно усмехнулась, – ей сейчас не до бедных родственников.

– Ты мне врёшь! Люба у нас натура сердобольная, чего ты на нее наговариваешь – деньги замылить решила?

– На! Ищи! – Альбина расставила руки в стороны, предлагая ему обыскать себя.

– Что ты тут цирк устраиваешь?! Я же могу пойти и у Любки спросить.

– Иди у этой Любки и займи, а со мной рассчитайся! Или я тебе сейчас морду начищу! – не унимался таксист.

В подъезде поднялся шум. Начали хлопать соседние двери и послышались возмущенные реплики разбуженных шумом людей. Появилась и соседка по лестничной площадке:

– Генка, сколько можно шуметь?! Каждую ночь одно и то же! Сейчас милицию вызову! А завтра опять на тебя заявление напишу! – возмущалась Варвара Степановна. С ее квартирой у Альбины и Геннадия была общая стена на кухне и в гостиной, поэтому Варвара Степановна с мужем страдали больше всех от Генкиных приключений. Таксист понял, что больше ему все равно никто не заплатит, а разбирательства с милицией могут вылиться себе дороже. Он со злостью ударил ногой по железной двери Генкиной квартиры, так что даже вмятина осталась и громко описывая «достоинства» алкашей-пассажиров пошел к своей машине. Генка, как ни в чем не бывало, завалился спать на диван.

На сон грядущий успел обругать Любу:

– У Любки вообще совести нет? Ты же не тур по Средиземному морю просишь, а для больного ребенка. Ему усиленное питание требуется, процедуры всякие… Замуж она собралась! Не успела Антона похоронить и уже свадьба!

– Нет никакой совести ни у тебя, ни у Любки. За что мне все это?! Я целыми днями с дитем вожусь, стираю, убираю, кормлю вас, еще должна унижаться, денег просить! – теперь завелась Альбина, подошла к Генке и попыталась забрать у него подушку.

– Скажи мне, Гена, какие обязанности у тебя? Ты обязан зарабатывать и содержать семью, а ты последние деньги у меня из кошелька вытряхиваешь! Пришел опять поздно, весь дом перебудил! Я не сплю, Максим не спит, ворочается, меня не жалко, так хоть сына пожалей!

– Как ты мне надоела! Ты днем выспишься, а Максим твой и так только ест и спит. Ему все равно. Все! Замолкни, я сплю, – он отвернулся и накрыл голову подушкой.

ГЛАВА 7. Запоздалое предложение руки и сердца