Тёмное трио

Так и узнал Крест о том, что случилось. Позднее, когда свидетелей отпустили с допроса, он, Туман и Чиби пристроились за угловым столиком в тайм-кафе. Там и обменялись информацией. Но план действий стал вырисовываться гораздо позже…

На следующий день, прибыв домой после свидания с Леттой, Крест наскоро пообщался с отцом, заглянул к маме и заперся в своей комнате. Думать предстояло долго. Серьёзно.

«Итак, что мы имеем?» – спросил себя Крест, достав чистый листок.

Пенсне. Дудочка. Туфли. Кольцо.

Всё это Крест по очереди нарисовал на бумаге.

Жорж. Сандра. Монти.

Он добавил к рисункам подписи.

Крест. Туман. Чиби.

Написав имена, Крест объединил их стрелочками. А затем, подумав, заключил всё в огромное кольцо и приписал: «Ритуал».

– Ритуал, – негромко сказал Крест. – Только для чего?

Вспомнились слова бедной Тайки, что передала им Чиби. Что-то про обещание помочь, отомстить…

«Ведь все они искушали нас, – подумал Крест. – Каждый предлагал что-то своё, давя на больные места. Мне – месть отцу. Туману – спасти маму и вернуть папу… Чиби – сестре помочь…»

И для этого нужна была жертва. Кровь, жизни… Точно беспощадные жнецы, трио убивало людей и не могло остановиться. Им было мало, всё время мало. Но для чего это всё?..

«Освободить, – вдруг вспомнил Крест. – Кажется, ещё это говорила Тайка».

Освободить кого? Или что?

Насколько знал Крест из книг и кино, кровавые ритуалы не сулили ничего хорошего. Особенно ритуалы, где приносили в жертву детей.

«Может, они вызвали демона?» – мелькнула безумная мысль.

Впрочем, а такая ли безумная?

Взгляд Креста упёрся в рисунок кольца «Мёртвая голова». Само по себе оно было жутким, напоминающим и смерть, и лютость фашистов в войну. Тёмные ритуалы сатанистов.

Крест невольно сглотнул. Если догадка верна, трио и правда столкнулось с самой настоящей нечистой силой. Они стали ею, быть может, обманутые, привлечённые обещанием отомстить. Ведь тогда, в больнице, они были калеками. Кто-то как следует поглумился, выколов одному глаза, другому – отрезав язык, девушке – сломав кости… Может, они обозлились? И потом доверились тёмной силе?..

Настольная лампа мигнула, заставив Креста вздрогнуть. Он поспешно вытянул из-под майки цепочку с серебряным крестиком и какое-то время подержал его в руке.

Крест был крещёным. Отмечал, как и все, Пасху и Рождество. Но при этом никогда не был особо верующим.

Да только сейчас он цеплялся за символ веры, как утопающий за соломинку. Сейчас, когда рядом оказалось нечто тёмное, страшное, особенно хотелось верить в Бога. Что есть нечто, способное помочь им победить.

«Ладно. Продолжим».

Крест вновь взялся за карандаш.

Пенсне, дудочка, туфли. Монти, Сандра и Жорж… Кольцо и они в кольце. Все в кольце, до единого. Связанные.

«Узнать бы, что с ними произошло…»

Похоже, для этого была нужна машина времени. Им ещё повезло, что тётя Уля раскололась. Очевидно, дело Тайки засекретили.

«Ещё бы не засекретить… Тогда ни в Бога, ни в чёрта не верили. Прагматизм, соцреализм и тэ пэ… Чего панику среди народа разводить?»

Быть может, это дело вообще не документировали. А может, наоборот, записали, упрятав в какой-нибудь спец-архив, под грифом «совершенно секретно». Но не пройдёшь же туда? Да и неизвестно, где искать. Что тогда было? НКВД? КГБ?

Пятидесятые, расцвет СССР. Стиляги, авоськи, КПСС…

«Мда. Что же делать? Инфа только про Жоржа и его выставку. А другие двое… М-да», – кисло подумал Крест.

И тут его осенило.

Спустя минуту Крест уже лихорадочно набирал номер отцовской секретарши.

– Алло! Привет, Марин! Я не поздно? Слу-у-ушай, ты как-то про деда своего рассказывала, да? Он у тебя вроде из милиции? На пенсии сейчас, верно?

Закончив разговор, Крест улыбнулся во всю ширину рта.

Ничего, Художник. Ничего, Плясунья и Менестрель.

Мы ещё повоюем.

***

…Дедок был старым, сильно за восемьдесят. Глуховатым и сморщенным, точно урюк. Из ушей его торчали пучки волос, как у древнего эльфа-домовика, руки тряслись мелкой дрожью… но в глазах нет-нет да посверкивала искорка.

Крест обхаживал его потихоньку. Сперва, прикрываясь «легендой» (мол, задали по истории презентацию сделать, о житье-бытье в Советском союзе, интервью у очевидца взять), затем – уже откровенно пуская в ход подручные средства (дорогущий коньяк, загодя купленный в элитном алко-маркете).

Одобрительно поглядывая на «рыжего мальца», дед отвечал на вопросы с удовольствием. С не меньшим удовольствием цедил коньяк из хрустальной рюмашки, морщился от лимона. А уж когда разговор зашёл о мистике…

Тут Крест и подобрался, напружинился весь, как сеттер на охоте. Потому что Маринкин дед, хряпнув коньяка, вдруг понизил голос и начал вещать о давнем-предавнем случае в их городе.

Как выяснилось, всё это поведал ему друг – старый, незадолго до смерти. Дело было секретное, такое, что – ух! Кому проговоришься – статья. Но ведь Союза уже нет? Нет. А шило в мешке утаишь? Тоже нет. Тем более, одной ногой в могиле. Тем более…

Крест слушал его, забывая дышать. Пальцы, что вцепились в край стола, ныли от напряжения. Старый мент говорил, икая и сопя, и в комнате от его речи густели, извиваясь, тени.