Читаем Типы прошлого полностью

"Страненъ и новъ былъ для меня этотъ языкъ. На мое свѣжее чувство въ немъ было много натянутаго и преувеличеннаго, но я чувствовала за нимъ присутствіе дѣйствительнаго страданія, а откуда шло оно, я не спрашивала себя… Мнѣ было восемнадцать лѣтъ, Владиміръ!

"- Вы добры, Надежда Павловна, продолжалъ Кирилинъ, — это по крайней мѣрѣ говорятъ о васъ здѣсь всѣ. Неужели же въ вашемъ сознаніи ни разу не пробуждалось протеста противъ такого порядка вещей, при которомъ богатый живетъ на счетъ бѣднаго, сильный на счетъ слабаго, способный въ ущербъ слабоумному? Неужели васъ никогда не поражала эта организованная, узаконенная эксплуатація человѣка человѣкомъ? Или вы, можетъ-быть, находите, что все это прекрасно и такъ и быть должно?

"- Я ничего подобнаго не вижу вокругъ себя, говорила я въ отвѣтъ, — и отъ васъ первыхъ я слышу….

"Онъ снова горячо перебилъ меня.

"- И едва-ли отъ кого другаго услышите! Свободно мыслящіе люди не живутъ въ томъ мірѣ тирановъ и рабовъ, среди котораго вамъ такъ хорошо!

"- Кого это вы называете тираномъ? спросила я, понимая въ этомъ новый намекъ на батюшку, — не отца-ли моего? Такъ спросите вашу матушку, — ей это еще ближе моего извѣстно, что говорятъ крестьяне про моего отца, какъ они называютъ его; она вамъ скажетъ, что у насъ въ цѣломъ имѣніи бѣдныхъ нѣтъ, что никто въ слезахъ не уходилъ отъ батюшки; а тиранъ онъ такой, что на дняхъ прогналъ управляющаго, который служилъ у него шесть лѣтъ, которымъ онъ былъ всегда доволенъ, потому что тотъ позволилъ себѣ прибить крестьянина, нагрубившаго ему.

"- Не спорю, отвѣчалъ небрежно Кирилинъ;- дѣйствительно, кажется, вашъ батюшка представляетъ, съ этой точки зрѣнія, довольно замѣтное исключеніе изъ общаго уровня. Онъ не полагаетъ нужнымъ угнетать своихъ рабовъ, но тѣмъ не менѣе онъ рабовладѣлецъ. Вопросъ не въ томъ, хорошо-ли имъ подъ нимъ или дурно, — вопросъ въ принципѣ. Впрочемъ, примолвилъ онъ, я не имѣлъ въ предметѣ одно исключительно крѣпостное рабство. Видовъ ихъ много, не перечтешь.

"Онъ засмѣялся своимъ недобрымъ, ѣдкимъ какимъ-то смѣхомъ; онъ раздражалъ и возбуждалъ жалость въ одно и то же время, этотъ смѣхъ.

"- Я заговорилась съ вами, г. Кирилинъ, сказала я, — а меня давно ждутъ дома. Прощайте.

"- Мы разстаемся, Надежда Павловна, а наши отношенія все таки остаются неразъясненными, сказалъ онъ на это, и тронулся съ мѣста.

"- Что вы хотите сказать? Какія отношенія?

"Я не смотрѣла на него и быстро шла впередъ, но слышала за собой его неровный, не отстававшій отъ меня шагъ.

"- Вы сейчасъ сказали, отвѣчалъ онъ, догоняя меня и тяжело переводя дыханіе, — что не забыли нашего общаго дѣтства и готовы были видѣть во мнѣ не совсѣмъ чужаго вамъ человѣка. Я даже на это не претендую. Я бы хотѣлъ быть увѣреннымъ только въ томъ, что не возбуждаю въ васъ къ себѣ враждебнаго чувства….

"- Вы можете быть совершенно покойны, сказала я: — во мнѣ нѣтъ ни къ кому подобнаго чувства.

"- Нѣтъ-съ, извините, Надежда Павловна, это опять мало, возразилъ онъ съ оттѣнкомъ веселости. — Отложимъ на этотъ разъ христіанское чувство въ сторону. Можете-ли вы обѣщать мнѣ лично не принимать впредь за обиду вамъ или вашимъ близкимъ мою терпкую, но прямую рѣчь и за нее на меня не гнѣваться, какъ изволитъ говорить моя просвѣщенная матушка?

"- Я не намѣрена давать вамъ никакихъ обѣщаній, отвѣчала я, силясь сказать это какъ можно строже, — прежде чѣмъ увѣрюсь, что вы будете впередъ относиться приличнѣе о тѣхъ, кого вы по всѣмъ законамъ должны почитать….

"Онъ взглянулъ на меня сбоку и двусмысленно усмѣхнулся.

"- Вы не читали Гёте Фауста,

Надежда Павловна? спросилъ онъ послѣ минутнаго молчанія.

"- Нѣтъ.

"- Ну, конечно, нѣтъ, повторилъ онъ и презрительно повелъ плечомъ. — Я было забылъ, что нравственный кодексъ вашего свѣта запрещаетъ давать дѣвушкамъ въ руки такія умныя книжки. Такъ вотъ-съ тамъ, въ Фаустѣ, есть одно хорошее мѣсто. Гретхенъ, дѣвушка, которую любитъ Фаустъ, допытывается у него, вѣритъ-ли онъ въ тѣ именно законы, на которые вотъ вы сейчасъ намекнули. Онъ уклоняется отъ прямаго отвѣта. — Не хорошо, говоритъ ему она, этому надо вѣрить. — Надо-ли? возражаетъ на это Фаустъ. И я, Надежда Павловна, могъ бы возражать этимъ самымъ словцомъ на ваше милое нравоученіе; я чувствую, — добавилъ онъ съ откровенною на этотъ разъ улыбкой, — я чувствую, что мнѣ пріятнѣе вамъ повиноваться, чѣмъ препираться съ вами. Примите же днесь мое торжественное обѣщаніе, отнынѣ и на будущія времена, въ вашемъ присутствіи относиться съ достодолжнымъ почтеніемъ о всѣхъ предержащихъ властяхъ, начиная съ Иліи Пророка и до моей матушки включительно. Довольны-ли вы?

"Я не могла удержаться отъ смѣха и отвернулась, чтобъ онъ этого не видѣлъ.

"- Барышня, а вы же что? Онъ протянулъ вдругъ руку ковшикомъ, какъ нищіе. — Порадуйте на копѣечку.

"Я не выдержала, расхохоталась; его голосъ, лицо были такъ забавны, и все это такъ мало походило на него…

"- Увижу, увижу, могла я только выговорить, спѣша уйти. Мы были уже не далеко отъ дома и мнѣ показался на террасѣ батюшка; я не видалась съ нимъ въ это утро.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сочинения
Сочинения

Иммануил Кант – самый влиятельный философ Европы, создатель грандиозной метафизической системы, основоположник немецкой классической философии.Книга содержит три фундаментальные работы Канта, затрагивающие философскую, эстетическую и нравственную проблематику.В «Критике способности суждения» Кант разрабатывает вопросы, посвященные сущности искусства, исследует темы прекрасного и возвышенного, изучает феномен творческой деятельности.«Критика чистого разума» является основополагающей работой Канта, ставшей поворотным событием в истории философской мысли.Труд «Основы метафизики нравственности» включает исследование, посвященное основным вопросам этики.Знакомство с наследием Канта является общеобязательным для людей, осваивающих гуманитарные, обществоведческие и технические специальности.

Иммануил Кант

Философия / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза / Прочая справочная литература / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Бывшие люди
Бывшие люди

Книга историка и переводчика Дугласа Смита сравнима с легендарными историческими эпопеями – как по масштабу описываемых событий, так и по точности деталей и по душераздирающей драме человеческих судеб. Автору удалось в небольшой по объему книге дать развернутую картину трагедии русской аристократии после крушения империи – фактического уничтожения целого класса в результате советского террора. Значение описываемых в книге событий выходит далеко за пределы семейной истории знаменитых аристократических фамилий. Это часть страшной истории ХХ века – отношений государства и человека, когда огромные группы людей, объединенных общим происхождением, национальностью или убеждениями, объявлялись чуждыми элементами, ненужными и недостойными существования. «Бывшие люди» – бестселлер, вышедший на многих языках и теперь пришедший к русскоязычному читателю.

Дуглас Смит , Максим Горький

Публицистика / Русская классическая проза