Титан. Жизнь Джона Рокфеллера

Самые серьезные трения между Младшим и Эбби возникали по поводу современного искусства, которое выявляло их фундаментальные личностные различия. Младшего, казалось, пугала запретная, чуждая условностей сторона современного искусства, его свободные эксперименты с формой и содержанием. Сам он упрямо погряз в прошлом, будто избегая раздоров, связанных с карьерой его отца и бойней в Ладлоу, а Эбби радовалась переменам и приветствовала свободу и спонтанность нового европейского искусства. Она была влюблена в полотна немецких экспрессионистов с их яркими красками, гротескными темами и кошмарной чувственностью. Когда она начала собирать такие работы, Младший нашел их сырыми и непривлекательными. Он изгнал запретное искусство в коридор на верхнем этаже на 54-й Западной улице, 10, и часто брал снисходительный тон, говоря о собрании картин Эбби. «Она приносила в дом странные несерьезные предметы, – рассказывал их сын Лоранс. – Он их не одобрял»³⁸

.

Многое в современном искусстве – иногда кричащие цвета, похожие на сон образы и грубые или искаженные формы – приводили в замешательство этого замкнутого человека. «Мне интересна красота, и в общем, и целом я не нахожу красоты в современном искусстве, – сказал Младший, предпочитавший классическую красоту, скажем, китайского фарфора. – Вместо нее я нахожу желание самовыражения, как будто художник говорит: «Я свободен, не скован никакими формами, и искусство это то, что течет из меня»»³⁹

. Младший, должно быть, идентифицировал свободу, свойственную современным картинам, с эмансипацией Эбби при их собирании, потому что в противном случае сложно объяснить его пылкое неприятие ее развлечения. Раздраженная безнадежной зашоренностью мужа, Эбби нашла поддержку в сыновьях, особенно Нелсоне, который разделял ее любовь к этим угрожающим предметам.

На сей раз, не обратив внимания на желания мужа, Эбби объединилась с Лилли П. Блисс и Мэри Салливан в 1929 году, и они основали Музей современного искусства (MoMA), который предоставил выход талантам многих богатых женщин Нью-Йорка. В эпоху, когда большинство американцев все еще посмеивались над такой художественной инновацией, это было храброе действие. Поначалу музей арендовал место под галерею в Хекшер-Билдинг, затем перебрался в дом на 53-й Западной улице, которым владели Рокфеллеры. Младший сохранял неодобрительный тон, даже когда популярность музея выросла. «Я показала папе картины и галерею сегодня, – написала Эбби Нелсону, – и он думает, что они неописуемо ужасны, поэтому сегодня я несколько расстроена»⁴⁰

. Заполняя пропасть, оставленную отцом, Нелсон стал председателем Младшего консультативного комитета музея в 1930 году – ему было всего двадцать два года, и он все еще учился последний семестр в Дартмуте – и в итоге стал его президентом.

Несмотря на ненависть к современному искусству, Младший стал главным благотворителем музея, пожертвовав общую сумму в шесть миллионов долларов в целевых фондах и землях. Рокфеллер проявил в MoMA такую щедрость, что один историк написал, что «с самого начала» это «была ответственность Рокфеллера, можно сказать, почти протекторат»⁴¹

. Тем не менее дома тема современного искусства оставалась спорной. Расстроенная, что ее бюджет позволяет купить только одну небольшую картину и рисунок Матисса, Эбби наставляла посредника: «Пожалуйста, скажите ему [Матиссу], что единственная причина, по которой я не беру больше, это отсутствие у меня возможности приобрести их»⁴². Пытаясь исправить дело, Эбби пригласила Матисса на ужин в декабре 1930 года, и французский мастер удивлялся, что человек такой культуры, как Младший, может быть так нечувствителен к красоте Сезанна, Ван Гога, Пикассо и Брака. Один из присутствующих редакторов, Фрэнк Крауниншилд из «Ванити фэр» зафиксировал тактичный ответ Младшего, отметив, что «филантроп слушал очень вежливо и выразил сожаление не менее вежливо на самом безупречном французском, что он, должно быть, кажется несгибаемым. Затем, в порыве доверия добавил, что господин Матисс не должен отчаиваться, потому что, хотя он, возможно, все еще кажется камнем, он подозревает, что госпожа Рокфеллер, благодаря ее особому дару убеждения, в итоге доведет его до консистенции желе»⁴³. К сожалению, очарование Младшего было строго для общественного потребления, и он сохранил свою каменную непреклонность в этом вопросе.