Титан. Жизнь Джона Рокфеллера

14 мая 1925 года Бабс вышла замуж за молодого адвоката, друга семьи, красивого добродушного Дэвида Милтона. На свадьбе на 54-й Западной улице, 10, присутствовали тысяча двести человек, включая губернатора Эла Смита, а Айви Ли высился на заднем плане, следя за тем, чтобы фотографы не делали снимков Бабс в свадебном платье, чтобы никто не обвинил Рокфеллеров в выставлении богатства напоказ. В прессе историю предсказуемо подали банально, как сказочный союз «самой богатой в мире невесты» и «клерка-юриста без гроша в кармане»¹⁶

. Позже, скорее правдиво, но не дипломатично, Бабс объявила день после свадьбы «своим первым днем свободы». Пока огромная толпа снаружи в ожидании вытягивала шеи, Бабс и Дэвид ускользнули через заднюю дверь. Младший увидел толпу на улице и спросил, не хотят ли они войти посмотреть, где проходила свадьба. Очень скоро он и его сыновья водили туры для любопытствующих, по двадцать человек, по заполненным цветами комнатам. Через восемнадцать лет Бабс пошла по стопам Эдит и развелась с мужем-адвокатом. Затем она вышла замуж за доктора Ирвинга Парди, невролога, а когда он умер, за Жана Мозе, старшего вице-президента «Юнайтед стейтс траст компани». В поздние годы она много жертвовала Мемориальному онкологическому центру имени Слоана-Кеттеринга и другим нью-йоркским организациям.

Джон Д. Рокфеллер III с первого вздоха рос в длинной тени династических ожиданий. Когда он родился, одна нью-йоркская газета пошутила, что брокеры Уолл-стрит спорят, это событие «поддержит рынок или он просто останется стабильным»¹⁷

. Высокий и стройный, с вытянутым угловатым лицом, Джон унаследовал нервный характер от отца. Он был стеснителен, погружен в себя и жестко самокритичен. Как отец, он стремился быть образцом добродетели и, как отец, дорого заплатил за это эмоционально. При всем сходстве – или, возможно, благодаря ему – отношения Младшего со старшим сыном были очень натянуты. Джон III находился в тени отца, и его удручало чувство, что он никогда не дотянет до его высоких стандартов. Бабс утверждала, что Джона III наиболее глубоко ранили «чопорные поправки и контроль» Младшего»¹⁸

. Джон сердился на ограниченность отца и однажды заметил в дневнике: «О[тец] всегда настаивает на своем. Он… широк в деловых отношениях, но так узок в некоторых семейных делах»¹⁹

. В отличие от Бабс, Джон не проявлял вспышек бунта и проглатывал гнев.

Джон прошел несколько частных школ, включая школу Роджера Ашэма, школу Браунинг и институт Лумис, но, в отличие от младших братьев, ему не позволялось посещать прогрессивную школу Линкольна, открытую в 1917 году на грант Совета по всеобщему образованию. Стыдясь своей крупной челюсти и уверенный, что правая сторона его лица деформирована, в юности он начал демонстрировать тот же длинный перечень психосоматических недомоганий (головные боли, боли в животе и так далее), которые беспокоили его отца. В начале 1922 года у него начались такие мучительные боли в ушах, что пришлось провести зиму с дедом во Флориде, где он наслаждался обществом шутливого старика на поле для гольфа. Старший добавлял яркую нотку эксцентричности в его суровый мир. Джон заполнял свой дневник печальным самоуничижением: «Я совершенно не обладаю личной привлекательностью. Никто не хочет сидеть со мной за столом или что-то подобное». «В школе у меня нет настоящих друзей». «Хотелось бы мне быть более популярным». «Хотелось бы мне во многом быть не таким, каков я есть». «Слишком застенчивым временами»»²⁰. Он унаследовал пуританскую совесть Элизы без спасительной легкости Большого Билла.