Титан. Жизнь Джона Рокфеллера

Юношей Джон откладывал или жертвовал на благотворительность половину своего дохода и даже отдаленно не представлял масштаб состояния Рокфеллера. Рассказывали, что однажды он сидел на веслах старой лодки в Сил-Харборе, и сын соседа спросил: «Почему ты не достанешь моторную лодку?» Опешив, Джон ответил: «Моторную лодку! Ничего себе! Ты думаешь, мы кто? Вандербильты!»²¹ В Принстоне у нескольких сотен студентов были машины, но он не входил в это число. Возможно, история придуманная, но говорили, что Джона подняли на смех, когда он попытался обналичить чек в итальянском ресторане на Нассау-стрит в Принстоне; владелец объяснил, что принимал чеки, подписанные Джорджем Вашингтоном и Юлием Цезарем, но он не такой остолоп, чтобы взять чек, подписанный Джоном Д. Рокфеллером. Первый роман Ф. Скотта Фицджеральда, «По ту сторону рая», подтвердил репутацию Принстона как места, где прожигают жизнь, но Джон III не пил, не курил, не ругался и не учил уроки по воскресеньям. Во время приемов в университетской столовой, когда передавали серебряную круговую чашу, он лишь проводил ею по губам, чтобы не допустить заражающего контакта со спиртным. Пока его знакомые упивались до беспамятства, Джон преподавал английский язык иммигрантам в местном благотворительном учреждении или работал волонтером в Юношеской христианской ассоциации. Еще в Принстоне он вошел в совет Данбарского национального банка, управляемый неграми в Гарлеме, который поддерживал его отец и другие предприниматели. Джон, вероятно, был популярнее в Принстоне, чем осознавал, но годы учебы на бакалавра видел, как одиночество и чистилище. Искалеченный совестью, он мучительно останавливался на своих несовершенствах в дневнике. «Боюсь, у меня комплекс неполноценности – правда, знаю, что есть. Никогда не чувствую, чтобы люди – и мальчики и девочки – хотели быть со мной»

²². «Не могу удержать улыбку на лице, что очень неловко. Мышцы дрожат. Все бы отдал, чтобы преодолеть»²³

. В последний мрачный год в колледже Джон записал: «Похоже, я рад покончить с колледжем, потому что я все испортил; и почти не завел друзей»²⁴.

После выпускного Джон поездил по миру, затем приступил к выполнению обязанностей на Бродвей, 26, где передал себя в распоряжение отца. Семейный офис теперь превратился в огромную бюрократическую структуру, где работало более сотни людей, в том числе адвокаты, бухгалтеры, управляющие по инвестициям и эксперты по недвижимости. Если Рокфеллер оставил Младшего в его первые годы на Бродвей, 26, скитаться, не понимая, что делать, Младший обошелся с сыном в гораздо более прямой и ограничивающей манере. В первый день Джона на работе 2 декабря 1929 года Младший провел пресс-конференцию и представил сына, затем сохранил доминирующую роль в обсуждении. Каждый раз, когда репортеры задавали вопрос долговязому беспокойному молодому человеку, Младший отвечал за него. Хотя Младший вскоре поместил сына в пятнадцать советов, включая Фонд Рокфеллера и Рокфеллеровский институт, и дал ему маленький прилегающий кабинет, Джон редко видел отца. Как одержимый, Джон III работал круглыми сутками, шесть дней в неделю, копаясь во всем, от детской преступности до контроля за рождаемостью. Как и отец в свои ранние годы, Джон III часто был символом Рокфеллеров в благотворительных советах, и все обязанности наложили на него отпечаток.

Легковозбудимому молодому человеку нужна была женщина, которая спасла бы его от его нервной системы, как Эбби Младшего, и он нашел идеального партнера в Бланшетт Ферри Хукер. Бланшетт, получившая образование в Вассаре, была красивой наследницей, милой и очаровательной, вела себя с достоинством, но естественно. Ее отец основал «Хукер электрокемикал компани», а мать унаследовала деньги от предприятия «Ферри» по производству и продаже семян. Джон III был таким стеснительным ухажером, что, чтобы ускорить ход вещей, Младший дал ему ключи от коттеджа в Сил-Харборе и посоветовал свозить туда Бланшетт. Пара наконец поженилась в Риверсайдской церкви 11 ноября 1932 года в присутствии двух с половиной тысяч гостей.

В Сил-Харбор, в период ухаживания, Бланшет узнала, насколько Джона терзает чувство вины, когда он сообщил ей подробный список своих недостатков, затем попросил ее ответить тем же. Она увидела, что на ее будущего мужа давит тяжесть семейного имени и состояния, и помогла ему выбраться. Это оказалось непросто. Как его тетя Эдит, Джон III, пока учился, страдал от периодических всплесков агорафобии, и после свадьбы состояние ухудшилось. Время от времени, когда они с Бланшетт выходили в свет, у него начинались головокружения, почти доводившие его до глубокого обморока. Состояние в конце концов улучшилось, но пока оно держалось, Джон и Бланшетт редко осмеливались выполнять общественные функции.