Тито и товарищи

В вопросах монархии и создания социализма Сталин советовал проявить осторожность – мол, короля не следует возвращать навсегда: «На время, а потом, в подходящий момент, нанесете ему удар ножом в спину»[789]. Тито, который ранее в разговоре с Маклином выразил готовность принять короля Петра II летчиком в свою армию, это чрезвычайно обеспокоило и рассердило, поскольку он уже видел, что должен будет смириться с монархией, которую ему навяжет Сталин[790]

. С другой стороны, последний был готов принять его требование, чтобы Советский Союз вступил в Сербию и чтобы войска Красной армии вошли в нее как союзники, а не как освободители. В любом случае, их вмешательство было необходимо, так как Гитлер 8 августа приказал группе армий «Е», дислоцировавшейся в Юго-Восточной Европе, уйти из Греции и остальных балканских земель, и отступать она должна была по территории Сербии[791]. Договор, который предусматривал также окружение Венгрии с юга, и был представлен как концессия партизанского главнокомандующего Советскому Союзу, государственные деятели подписали 28 сентября. Он сразу же вступил в силу[792]

. Как впоследствии подчеркивал Тито, он был сформулирован так, чтобы показать западным союзникам, как им следует поступать, если они хотят использовать территорию Югославии для ведения своих боевых операций. К тому же он предусматривал, что на территориях расположения Красной армии будет продолжать действовать администрация народно-освободительных комитетов[793]. Этот документ имел очень большое политическое значение, поскольку советское правительство в нем открыто подчеркнуло, что считает Национальный комитет Югославии единственным легитимным переговорщиком. «Теперь, – написал в своих воспоминаниях Родолюб Чолакович, – ни одна союзническая армия не может вступить на нашу землю, не получив предварительно разрешения Национального комитета Югославии, если она хочет остаться союзнической»[794]

. Намек на возможную высадку западных союзников в Далмации был более чем явным. Если бы высадка произошла, югославы оказали бы ей вооруженное сопротивление, как без колебаний утверждал Тито в разговорах со Сталиным[795].

Для координации проведения операции, в которой, по пожеланию Сталина, приняли участие и болгары, Тито 5 октября вернулся в Крайову, где остался до середины месяца. Тем временем Красная армия через Кладово и Джердап без задержек продвигалась к Белграду. В том же направлении пробивались и 40–50 тыс. партизан, которых Тито, предприняв этот дерзкий шаг также из политических соображений, бросил в капкан немецких вооруженных сил, чтобы они сражались плечом к плечу с русскими и не допустили бы их контакта с четниками, которые собирались ждать их прихода с красными флагами[796]

. Накануне нападения на столицу Тито попытался убедить маршала Толбухина, главнокомандующего 3-го Украинского фронта, позволить его бойцам первыми войти в город. Но Толбухин, задействовавший в операциях по освобождению Сербии 414 тыс. солдат и потерявший 25 тыс., остался глух к его требованиям. В конечном счете он позволил югославам только взобраться на советские танки, и так они 20 октября, после шести дней напряженных боев, вместе с Красной армией вступили в Белград[797]. Вечером того же дня в Москве в честь этого события дали артиллерийский салют. Через пять дней Тито вместе со своими соратниками прибыл в столицу из Врашаца и Панчево на советском военном катере[798].

Наступление Красной армии в Сербии коренным образом изменило стратегическую ситуацию на Балканах, оно дало партизанам возможность эффективнее сражаться с немцами и их союзниками в последних битвах за освобождение Югославии. Также необходимо отметить, что Сталин внес решающий вклад как в дело вооружения югославской армии, так и в ее реорганизацию, поскольку он отдал в ее распоряжение ряд специалистов, с помощью которых, по словам Тито, стало возможно организовать «мощную артиллерию, отличную авиацию и танковые части»[799].