Тьма после рассвета

Контрольной встречи начальника с Жанной Янишиной Кирилл не боялся. С ней все честно, она свое отрабатывает, а о том, что происходит помимо обмена информацией, Жанна, разумеется, будет молчать. Интим с агентурой не поощряется, по крайней мере официально. Но ведь, положа руку на сердце, это такой эффективный способ держать человека под контролем! Жанна — умная бабешка, лишнего не брякнет. Однако Кирилл все равно подстраховался, чтобы не столкнуться с ней лицом к лицу во время опроса тех, кто был в вечер похищения дома у Смелянских. Конечно, можно было предупредить, попросить сделать вид, что они не знакомы, но… А вдруг? Какие-нибудь непроизвольные реакции, взгляды, улыбки, не те интонации, не то выражение лица. Менты на «земле», само собой, умом не блещут и вряд ли заметят, особенно молоденький неопытный Коля Разин. А вот Гордеев и Телегин — это ребята другого пошиба, ушлые, глазастые, с ними лучше не рисковать. Так что когда стало известно, что оперативники планируют беседовать со свидетелями двумя группами параллельно, Кирилл запросил у руководства второго сотрудника, дублера. От греха подальше. И из кабинета не выходил, пока все свидетели, с которыми работал Разин, не покинули здание.

Хорошую информацию принесла ему Жанна, молодец! Надо будет перед контрольной встречей напомнить Валерию Викторовичу, что именно благодаря ей они получили возможность задокументировать еще одно звено в деятельности группы подпольных антисоветчиков.

***

Следователь Ермашова показалась Виктору Гордееву эдакой добренькой мамашей из сказок: круглое мягкое лицо, незакрашенная седина, придававшая каштановым волосам пепельный оттенок, слегка полноватая фигура, затянутая в китель со знаками отличия майора юстиции, негромкий голос. «Она либо очень умная, либо совсем тупая, — настороженно подумал Гордеев, пожимая ее теплую ладонь. — Если я прав и кто-то сильно надавил, чтобы возбудили дело, то такую задачу поручат решать или тому, кто хитро выкрутится, или тому, кто грубо и топорно сделает то, что требуется, а там хоть трава не расти».

К сожалению, выяснилось, что он все-таки прав.

— Пусть Разин доложит материалы, он работает по делу с самого начала, лучше владеет информацией, — сказал Виктор, глядя в сторону.

Ермашова равнодушно пожала плечами. Николай разложил бумаги и начал рассказывать, а Гордеев наблюдал. Опыт, извлеченный из общения с капитаном Носилевичем, показался полезным, в случае с Татьяной Муляр принес первые результаты, и теперь Гордеев решил попробовать понять, что представляет из себя Ольга Алексеевна Ермашова. Как относится к поручению, которое на самом деле является жестким требованием? Что думает по этому поводу? Нравится ли ей ситуация, в которой они все вдруг оказались?

Он не спускал глаз со следователя и старательно отмечал про себя малейшие изменения выражения лица и интонации. Вот уголки губ дрогнули, едва не сложившись в брезгливую гримасу. Вот непроизвольно опустились веки, и на лице прочитывалось: «Как же меня все достало…» Вот в глазах на какую-то долю секунды полыхнула ненависть. Интересно, к кому? К тому, кто причастен к исчезновению детей, если такой персонаж в действительности существует? К милиции, которая плохо сработала и не проявила должной оперативности и грамотности? Или к тому, кому понадобилось возбужденное уголовное дело и кто приложил максимум усилий, чтобы напрячь органы следствия и вынудить их сделать то, что не согласуется с законом?

Коля Разин докладывал подробно и долго, и Гордееву вполне хватило времени для наблюдений и выводов.

***

По кабинету плотным слоем плавал сигаретный дым, пепельница полна окурков, а результат пока нулевой. Ольга Алексеевна Ермашова вытащила из пачки очередную сигарету и снова, наверное, в десятый уже раз, с сочувствием подумала: «Бедный Виктор, он ведь не курит, а дышит нашим с Колей дымом». Колю Разина она знала, как знала почти всех оперативников из Краснопресненского РУВД, в котором проработала много лет до перехода в районную прокуратуру, а вот майора Гордеева с Петровки видела впервые и немного стеснялась. Форточку открыть, что ли? Но из нее будет тянуть холодным сырым воздухом как раз в шею Ольге Алексеевне, и чем это заканчивается — ей хорошо известно. Компрессы, таблетки, уколы, невозможность повернуть голову, чтобы не запищать от резкой боли.

Материала у сыщиков набралось много, но он пока не давал ни малейшей возможности вынести постановление о возбуждении уголовного дела. О составе «незаконное лишение свободы» речи идти не могло, как и о «похищении и подмене ребенка»: ни одного факта.

— У нас остаются две статьи, — констатировала Ермашова. — Развратные действия в отношении несовершеннолетнего и вовлечение несовершеннолетнего в преступную или иную антиобщественную деятельность. Можем натянуть?

От собственных слов, особенно от этого «натянуть», у нее во рту появился мерзкий привкус. «До чего я дошла… Уму непостижимо!»

Белобрысый Коля снова принялся листать записи, сложенные в папочку.