Тьма сгущается перед рассветом

«Военнообязанные, получившие призывные билеты желтого цвета с зеленой, голубой и фиолетовой полоской, с одной, двумя и тремя звездочками, фамилии которых начинаются на буквы A, B, C, должны немедленно явиться на сборные пункты…»

Ниже — крупный снимок: девушка, задрав юбку до самых бедер, пристегивает чулок. И по диагонали надпись:

«Самые тонкие дамские чулки фирмы «Адесго» можно приобрести в лучшем магазине столицы: «Галери Лафайет»!..

Томов перевернул страницу газеты.

«Вчера вечером его величество король Карл второй дал грандиозный банкет в честь германской делегации, заключившей в нашей столице новый договор о поставке Рейху трехсот тысяч тонн пшеницы, а также об увеличении экспорта румынской нефти для вермахта… Его сиятельство воевода де Алба Юлия — Михай также присутствовал на банкете…»

«Президент Рузвельт направил послание рейхсканцлеру Адольфу Гитлеру, польскому президенту и итальянскому королю…»

«Венгерское, правительство обязалось пропустить германские войска через свою территорию и разместить их в районах, прилегающих к Польше и Румынии…»

«Закрытие франко-германской границы!».

Томов скомкал листок и заторопился к остановке. Со стороны площади Виктории приближался девятнадцатый трамвай.

Со всех сторон только и слышно было: «Данциг… Мобилизация… Гитлер… Король Карл… Бек…»

Стоя в переднем тамбуре прицепного трамвая, Томов увидел, как с передней площадки вошел в вагон подполковник королевской гвардии с моноклем, кожаным хлыстом в руке и большой серебряной свастикой на груди… Илья вспомнил слова электрика: «Все одним миром мазаны!»…

XI

Поздно ночью в уголовный отдел префектуры полиции Бухареста поступила телефонограмма следующего содержания:

«…Полицейское отделение «Желтого сектора» столицы имеет честь донести префектуре и генеральной дирекции сигуранцы, что сего числа, в 0 часов 35 минут, на шоссе Бонапарта, около Детской больницы обнаружен труп. По полученному сигналу к месту происшествия немедленно выехала группа полицейских во главе с инспектором, которые установили, что труп принадлежит женщине, среднего роста, рыжеватой, полной, в возрасте 22—25 лет. Убийство совершено огнестрельным оружием и компетентным в этих делах лицом или несколькими лицами. Отделение имеет также честь донести, что в результате обыска при жертве никаких документов не было обнаружено, в связи с чем личность пострадавшей не установлена…»

Дежуривший в ту ночь полицейский комиссар Солокану впервые за свою многолетнюю практику не дочитал телефонограммы и, подняв по тревоге наряд полицейских и сыщиков, тут же выехал к месту происшествия… Жена комиссара уже несколько раз звонила по телефону, что дочь ушла вечером в кино и еще не вернулась… Комиссар успокаивал жену: «Венета уже взрослая и если задерживается, то к этому пора привыкать».

Однако донесение из «Желтого сектора» очень встревожило его, и в машине Солокану сидел словно на иголках. Он успокаивал себя тем, что его дочь не рыжеватая и не полная, хотя знал из практики, что довольно часто предварительные данные бывают ошибочными…

Прибыв к месту происшествия, Солокану, не выслушав рапорта начальника «Желтого сектора», бросился к трупу. Венета лежала с окровавленным лицом и простреленной головой на новой, отдававшей запахом клея и краски столовой клеенке.