Точка бифуркации

Проквуст встал и, подойдя к девушке, поцеловал ее в душистые волосы, потом поднял к себе ее голову и, глядя прямо в глаза, сказал:

— У тебя все будет хорошо, верь в это! А еще я сегодня помолюсь за тебя. Но ты и сама молись, господь любит молитвы.

— Прости, Святой Проквуст, но я грешна.

— Чем же?, — Удивился Георг.

— Я молитв не знаю.

— Как же не знаешь?! Ну-ка, повторяй за мной: господи не оставь меня, помоги мне в добрых делах. Повторяй, повторяй. Так, хорошо. А теперь ответь, ты что, этих молитв раньше не знала?

— Но это же не молитвы…

— Все что из сердца, это все молитвы, а причитания без души, все равно, что черствый хлеб. Иди, Елена, носи своего ребенка, а мне принеси тетрадь и ручку, а то ведь не запомню, за кого молиться придется.

Люди шли и шли, мало, кто осмеливался просить что-нибудь кроме благословения. Кто-то просил за здоровье родных, кто-то признавался, что грешен, каялся. Таких Проквуст тайком записывал в свою тетрадь. Через четыре часа он еле держался на ногах, спасибо пришел король и забрал его на торжественный обед, где опять было много народа, но зато можно было отдохнуть. После обеда Георг вылетел в другой город. Их встречали толпы ликующего народа, стоящие вдоль дороги и Проквуст опять щедро и искренне дарил им свое благословение, наполняя его всей своей внутренней энергией. После ужина в кругу важных горожан, а таких набралось не менее двух сотен, Георг наконец-то остался один рядом с постелью. Но лечь он не мог, предстояло еще помолиться за тех, кому обещал. Он достал тетрадку, взял в руки нательный крестик и принялся творить молитву, стараясь не пропустить ни одной человека, который вспоминался ему на основе записи. Полночи молитв, потом сон без сновидений и снова прием людей. Все началось и продолжилось по вчерашнему сценарию: прием, обед, перелет в следующий город, торжественная встреча с народом, не менее торжественный ужин, полночи молитв и потом все сначала.

Для Проквуста все дни перемешались, он втянулся в свою роль и судя по сияющим глазам отца Феодора, исполнял ее безупречно. В короткие минуты передышки он думал о своей далекой жене и молился за своего друга Бенни. Конрад третий, который при народе постоянно держался возле Проквуста, каждый день терпеливо отвечал на вопросы Георга о состоянии здоровья Адамса. Тот постепенно приходил в себя, но был еще, очень слаб, сказывался возраст. Проквуст каждую ночь давал себе слово навестить во время сна своего друга, но после ночных молитв сил на это не оставалось. Где-то на пятый день этого бесконечного турне Адамс сам явился к Георгу. Тот спал глубоким сном, когда чернота и бесчувствие вдруг треснули, пронизанные ярким голубым сиянием, в свете которого вплыл Бенни. Он был энергичен и весел, правда волосы седые, и лицо в морщинах. Проквуст поднял голову и увидел, что лежит на зеленом лугу, простирающемся от горизонта до горизонта и утопающем с одного края в розовом сиянии.

— Ну, что же ты, друг мой, никак не навестишь меня?, — Мягко укорил Георга Адамс.

— Легко сказать. — Проквуст сел и потянулся, потом зевнул. — Это что, скоро уже утро?

— Это здесь утро. Не переживай, в миру сейчас глубокая ночь.

— Очень хорошо. — Проквуст встал и легким взмахом руки сотворил два кресла. — Бенни, родной, ну, давай обнимемся что ли!

Они обнялись, потом сели друг против друга.

— Ну, а теперь расскажи, почему ты даже во сне хочешь спать?

Георг коротко пересказал события последних дней. Бенни слушал внимательно, не перебивая.

— Значит, Церковь Рока не увяла, это хорошо. Честно говоря, я опасался, что такое могло случиться. А то что ты нашел безымянного, великое тебе спасибо, почему я сам не сообразил сделать тоже самое?

— А может быть, всему свое время, Бенни?

— В каком смысле?

— Мы же с тобой улетим, что Ирии тогда останется? Безымянный!

— Ты хочешь, чтобы я улетел?!

— Конечно! Ты знаешь, сколько дел ждет нас?! А сколько мне еще нужно тебе рассказать!

— Что, попутешествовал по вселенной?

— Не то слово, но дело даже не в этом.

И Проквуст очень коротко рассказал о своем пятне тьмы, об арианцах, охотящихся за ним, о своей жене, о святом городе на периферийной планете, где каждый камень излечивает душу. Адамс долго молчал, обдумывая услышанное.

— Да, приключения твои невероятны, честно скажу, ты меня страшно заинтриговал. Особенно теорией бифуркации. Заметь, этого в нашем Конструкторе нет!

— Значит, ты согласен?!

— Да, я бы с радостью, но тело мое изношено до крайности. Я ведь прибег к анабиозу не только оттого, что тебя дождаться хотел, это само собой. Я ведь от смерти бежал, знаешь, так не хотелось умирать, хотя чего бога гневить, пожил долго, давно в могилу пора!

— Бенни, говори честно, сколько тебе осталось?

— Пару месяцев, не больше. Врачи мне тут поют о чудесных перспективах, а я то знаю, что смертюга рядом, заждалась, не терпится ей.

— Бенни, тем более надо скорее лететь! Я попрошу хоравов. Они слепят тебе такое же тело, лет на сто хватит, а там видно будет! Бенни, да, и монахом тебе умирать не стоит.

— Ты, в каком смысле?