Точка невозврата

Наклонившись ниже, я поцеловал его в разбитые, припухшие губы. Я знал, что Кира спит и не слышит, но всё равно попросил прощения и признался в любви.

Поднял голову и увидел, что Митч до сих пор наблюдал за мной. Я невероятно устал и был переполнен страхом, облегчением и сожалением. И пытался не плакать.

А потом в комнату ворвалась Юми, мама Киры. Я слишком вымотался, чтобы удивиться её появлению. Она дотронулась до моей руки, но смотрела не на меня. Всё её беспокойство сосредоточилось на сыне. Сэл выступил из-за спины Митча. Высокий молчаливый мужчина внимательно смотрел на меня.

Что я мог сказать? Как вообще можно было объяснить, что я натворил с его мальчиком? Я поднял правый кулак к сердцу, рисуя на груди круги. Снова и снова повторял, как сожалею.

Я был ужасно виноват.

Митч следил за тем, как Сэл притянул меня в объятия. И в этот момент я не смог сдержать слёз. Отец Киры держал меня, пока я рыдал и рассыпался на части в его руках.

Я взглянул на напарника. Тот встретился со мной грустными, влажно блестевшими глазами, кивнул и вышел из палаты.

Сэл положил большую ладонь мне на щеку, заставляя поднять глаза. Его взгляд метнулся к Кире и обратно на меня. Мужчина подвёл меня к кровати. Я негромко рассказал им всё, что знал о травмах Киры, о том, через что он прошёл и каким храбрым был. Потом признался, что любил их сына. Любил и надеялся изо всех сил, что он меня простит.

Юми вытерла влагу с моего лица, притянула в объятия и улыбнулась сквозь слёзы. Она объяснила, что их телефон не прекращал трезвонить — какой-то телеканал хотел разузнать про Киру.

— Я бросила трубку, а он зазвонил снова, уже из больницы. Как люди из телевизора знают раньше родителей? Ближайших родственников?

Юми была зла и напугана. Я не мог её винить.

Взглянул на часы. Уже три ночи.

— Снаружи у больницы есть съемочные команды?

Юми кивнула.

— Повсюду.

Волна усталости прокатилась по мне. Думаю, я покачнулся, потому что Сэл положил руки мне на плечи и поддержал.

— Тебе стоит поспать, — ласково произнесла Юми.

Я помотал головой.

— Не собираюсь уходить.

Она кивнула, жестами поговорила с Сэлом. Я даже не стал притворяться, что понимаю. Потом Юми заговорила:

— Мы пойдём. Мы увидели Киру, ты здесь, так что он будет в порядке. Вернёмся с утра. — Она тепло, по-матерински улыбнулась. — Тебе что-нибудь нужно?

Не имел ни малейшего понятия. Думать не получалось, поэтому я отрицательно покачал головой.

Мама Киры грустно посмотрела на меня.

— Он спит. Тебе стоит сделать то же самое.

Я не стал дожидаться их ухода и сразу сел на край кровати. Занимая так мало места, как мог, я лег на бок рядом с Кирой.

Положив голову на руку, я смотрел на его профиль и слушал мягкое дыхание, пока глаза не отказались открываться. Позже пришла медсестра с покрывалом, сообщая, что я не могу спать на кровати. Она подтащила кресло, помогла мне пересесть и укрыла.

Следующее, что я осознал — дневной свет. Тело болело. Я слышал голоса и шаги.

Вспомнил, где находился.

Резко сел ровно и постарался сдержать эмоции, увидев Киру.

Он не спал и разговаривал с медсестрой, но я всё равно подошёл и взял его руку, будто женщины тут вовсе не было. Левый глаз Киры практически не открывался из-за опухоли, синяки расцвели разными оттенками, везде виднелись порезы.

— Эй, — с придыханием выдал я.

Он сжал мою руку. Его голос был тихим и хриплым.

— Эй.

Наклонившись, я легко коснулся его губ. Если Кира и удивился публичному проявлению чувств, этого было не заметно.

— Мне без разницы, кто увидит, — сказал я.

Он медленно мигнул и долго смотрел на меня здоровым глазом. Может быть, время было не самое подходящее, но я всё же сказал.

— Детка, я так испугался, — Я сглотнул от накативших эмоций. — Так испугался.

Он кивнул. Уцелевший глаз закрылся, но хватка на руке усилилась.

Кира был тих. Не отстранён, скорее задумчив. Учитывая пройденные испытания, это было объяснимо. Он заказал завтрак и отвечал на вопросы движениями головы.

Палата постоянно была заполнена людьми. Родители Киры пришли около семи, принесли свежую одежду для нас обоих и кофе для меня. Медсёстры сновали туда-сюда, записывали наблюдения и говорили, что если Кире обеспечат полнейший покой, то его могут отпустить домой уже сегодня.

Самым неожиданным гостем стал Беркман. Он заглянул в дверь, увидел меня и улыбнулся. Шеф выглядел... постаревшим. Будто прошедшая ночь добавила ему десяток лет.

— Всего лишь хотел проведать героя, — объявил он, заходя в палату.

Я улыбнулся начальнику и представил его родителям Киры. Когда Сэл жестами показал приветствие, Беркман посмотрел на меня и кивнул с понимающей улыбкой.

— А, язык жестов...

Я ухмыльнулся, сделал глубокий вздох и познакомил его с Кирой.

— Росс Беркман, мой шеф. Кира Такео Франко, — и добавил: — Мой парень.

Беркман ухом не повёл.

— Для меня честь встретиться с тобой, Кира, — произнёс он, пожимая ему руку. — Вчера ты спас мою команду.

Кира моргнул и приглушённо возразил:

— Я... нет же, я просто...

Беркман его перебил.

— Не спорь, сынок.

Я хохотнул, прекрасно зная шефа и его серьёзные замашки «начальника полиции».