Тойота-Креста

– Смотри, в путнее место вези, – дурил Женя, – а не к каким-нибудь маслопутам…

– Сам ты маслопут… А дальше поедем на Дальхимпром за бабайками… Тебе и твоим омулям. Как раз по дороге…

– В очкурах далёких Дальхимпрома! – заблажил Женя на мотив «Бодайбинки». – В «микрике» с японским-та бухлом – мы с тобой возьмем бабайку рома…

– А потом по трассе напролом… Только не рома, а вискаря, во-первых…

– Всё одно… а мне теперь указка – только газа чууткая педаль, в зеркалах останутся, как сказка, Дальзавод, Дальрыба и Даль…

– …Даль!

– «Даль-даль» – это правильно…

– Ну, давай, брат! За тебя!

– Ково за меня?! За нас!

– За нас. Я рад, правда!

– А я-то как рад! А то как-то туго всё стало… Ты чуешь, брат? Как всё туговасто? Ка-ак-то всё, братишка, туговасто! – затянул Женя. – Как-то всё летит в тартарары, мы махнём по стопочке… и…

– Баста!

– И потом за водкой в очкуры! Н-да… Ты лучше скажи, откуда это название взялось – «очкуры»? Саня посмотрел на Женю, как на больного.

– Очкуры – они и есть очкуры.

– Очкур – это вообще-то такой поясок казацкий… По Далю. Ну вроде как город опоясан всякими трущобами…

– Да какой ещё поясок? – возмущённо рыкнул Саня. – Идёт твой Даль, – помолчал и спокойно добавил: – в… даль…

– В Даль-даль…

– Даль вдаль… Это наше слово, очкуры, владивостоцкое. Так же как и «гостинки», кстати… Пошла их обычная перепалка:

– Ты чо гонишь? У нас всю жизнь в Красноярске эти гостинки были. Ещё скажи, «микрик» тоже, что ли, владовское?

– Птрссь, – фыркнул Саня, – конечно, наше… Ничо себе! «Микрик»!

– Да пошёл ты, знаешь куда! Микрик… Ты чо дуррак-то такой? Наливай давай! Саня наполнил стопки японской водкой.

– Давай, ладно! Как тебе наважка наша?

– Вопще обалденная! А корочка на ней… М-м-м…

– Причём это мы сами рыбачим… прямо напротив, здесь…

– Наважка проста-а «приходи посмотреть»!

– А кальмары?

– Кальмарья такие, что… запупец! Да вообще всё отлично!

– Мы завтра ещё селёдки возьмём съездим, настоящей, нашей! А щас тебе фотографии покажу из Японии.

– Ды ты чо!

– Но. Во. Садись сюда. Так видно тебе?

– Но.

– Смотри.

– Класс. А это чо ишшо за склад рыбкоповский?

– Это Акционерная компания Марукаити Суйсан. С рыбиной, видишь, какой? А вот эти скульптуры там просто стоят так, на берегу прям Океана… Вот эта мне нравится.

На берегу Океана стоял огромный прямоугольный брусок сине-зелёного камня с круглой дырой и лежащим в ней чёрным шаром…

– Уж точно не чёрный квадрат.

– Конечно. Ну, правда, красиво же?

– Отлично, Сань… А дальше?

Дальше были заваленные снегом улицы с непривычным обилием снегоуборочных машин. Были сопки с разлапистыми слоистыми пихтами и соболёк на снегу с жемчужными от вспышки глазами («Это у них типа заказничка», – объяснил Саня). Были ледяные фигуры на поселковых уличках. Был огромный густо-синий океанариум в Окинаве с кучей рыб и тигровой акулой, фосфорно-светящейся крапом, будто иллюминаторами.

Был музей-тюрьма с восковыми фигурами – изображалась помывка в бане: вдоль бассейна рядком, скрестив ноги, сидели тотально татуированные заключённые. Была скульптура в форме крабовой клешни, направленной в небо. Была медная скульптура акулы, зелёная от купороса. Были похожие на молочных поросят тунцы на полу в каком-то складе. Были виды Хоккайдо и Хонсю. Были потрясающие фигуры из цветов и кустов. Были японские сторожевые катера.

Но главное место занимала галерея портретов Сани и его товарищей с разнообразными устрицами, креветками и кальмарами, переложенными льдинками и пучочками зелени, такими живописными и сияющими влагой, что каждое блюдо само по себе представляло собой самостоятельную картину. Были официанты, натирающие на дощечке чешуйчатый корешок вассаби, крепкий и зелёный. Было океански-синее пиво «абаширское охотское», про которое Женя сказал: «Прямо незамерзайка какая-то!» И была фотография ресторанной таблички с русской надписью: «Внимание. Приносить с собой и распивать алкогольные напитки запрещается». И ниже очень крупно: «Уважаемые мужчины! Во избежание неприятностей просим настоятельно соблюдать правила приличия и не дотрагивать официанток. Администрация ресторана».

– Ну вот так, – подытожил Саня, – пошли к столу.

– А ты дотрагивал?

– Не понял?

– Официанток, говорю, дотрагивал?

– Закусывай давай! Я с женой был… Да и хрен на них… Но вообще они нормальные… Одна нас даже на микрике подвезла. Ну давай! На чём мы остановились?

– На микриках как раз. У Вэдового сейчас микрик, он пассажиров в Енисейск возит. Да… Ну, в общем, я, конечно, согласен, что есть выражения, которые от вас пошли… Всякие там… фичи, корчи и коцки, х-хе, – Женя сморщился.

– Вот и забирайте их. Но только не микрик! Микрик – это не ваше.

– Наше!

– Нет, не ваше! Н-да… – вдруг задумчиво сказал Женя, одной рукой держа стопку с водкой, а другой задумчиво крутя зажигалку.

– Дай сюда зажигалку! Вот так… Да нормально всё, Жек… Просто я смотрю на тебя… и настолько это в твоей манере – сначала чо-нибудь городить, собирать чо попало, а потом взять замолчать и сказать… что-нибудь, ну… такое…