Только анархизм: Антология анархистских текстов после 1945 года

Всякий раз, когда анархист говорит:

«Я верю в демократию»,

где-то умирает маленькая фея.

Дж. М. Барри («Питер Пэн», 1928)

Принципы демократии, обременённые чувством вины и снабжённые дополнительными системами контроля, воздействуют на все элементы радикального мышления подобно рою мошкары в конце лета, но анархистская среда, по-видимому, особенно склонна допускать и даже приветствовать эту с ума сводящую кару небесную…

Постоянное возвращение внутри этой среды к демократическим догмам осуществляется как раз теми, кто в остальном неплохо осознаёт полное отсутствие своей связи с этими догмами – как с греческими идеалами, так и с народовластием. Они понимают, что в действительности это не более чем стадная бессмысленность подгоняемого скота, скорее Арни Лос-Анджелесский[15], чем Сократ Афинский. Эти революционеры в моменты прозрения вполне отчётливо декларируют прочную связь между капиталом и его политическим менеджментом, но кажется, что даже этого недостаточно, соблазну возвращения к идеалам демократических форм невозможно сопротивляться.

1

Демократия – это специализированная форма политического господства, преподносимая в качестве объективной универсальной ценности; её устанавливает в качестве политической цели общества (или его идеала) элита, чья реальная власть в обществе отнюдь не политической природы, а основана на всепроникающей экономической эксплуатации.

Если рассмотреть более детально управление, политику, законы, то демократическая практика государства предстаёт как нечто объективное и окончательное благодаря тому чрезмерно сложному процессу, который ей предшествует; в действительности, однако, сама основа этого процесса, от исходной идеи до её воплощения, не выходит за рамки экономически навязанного дефицита. А ограничивает распределение партия капитала, поскольку она преследует собственные интересы.

Возьмём для примера создание Национальной службы здравоохранения (NHS), она стала примером par excellence и светочем славы социал-демократии, пусть даже одиноким и потускневшим. Если мы возьмём NHS, отметим все пункты её реальной эффективности в улучшении здоровья пролетариата и отметим также неуклонное превращение идеи общественного сервиса в товар, если, учтя все это, мы сохраним критический взгляд, то останутся такие вопросы: а) если NHS стала уступкой со стороны правящего класса, пределом его готовности уступать, то ради чего была эта уступка? б) в чём состоит функция здоровых работников для буржуазии? в) какие ещё политические, стратифицирующие, организационные функции возлагает на службу господствующая в обществе буржуазия? Если мы критически поместим функции NHS в контекст более широких намерений правящего класса, то увидим, что наши завоевания на деле никогда не были нашими. А то, что относится к NHS, в равной мере приложимо и к образованию, к правам наёмного работника, к социальным расходам, к вовлечению в политическую жизнь и ко всем прочим достижениям демократии.

Демократия заботится о степени рефлексивного управления социального тела, но социальное тело не определяет само себя, оно определено формой товарного потребления. Это значит, что институты управления имеют власть только вмешиваться в то, что уже так или иначе существует.

Демократия и её производные, таким образом, обслуживают партию капитала сразу на многих уровнях, но всегда скрывают его эксплуататорский социальный механизм.

Единственные голоса и единственные идеи, которые когда-либо возникали в демократическом диапазоне, единственные голоса, которые слышно в рамках демократической схемы, это – по сути – буржуазия. Таким образом, функцией демократии оказывается ограничение образа допустимого высказывания, и подача этого ограничения как полного спектра возможных высказываний, а одним из производных последствий этого ограничения оказывается огораживание и дальнейшая девальвация многих политических ориентиров. Так, например, тирания, диктатура и тоталитаризм теряют свои практические привязки к нашей жизненной реальности, когда состоявшаяся демократия содействует смерти двадцати тысяч человек в день от голода, провоцирует случайную гибель десятков тысяч гражданских лиц в войне против Ирака, разрешённой торговлей ручным огнестрельным оружием убивает одного человека каждую минуту, и сверх всего этого систематически привязывает миллиарды человеческих существ к капиталистическому производству. Демократический идеал не постулирует, что жизнь должна сводиться к рабочей функции, не гласил он и того, что большинство людей будут обречены на существование без всякой надежды владеть результатами собственного труда.