Том 10. Воспоминания

«Здравствуй, родной Костя. Со времени твоей малюсенькой открытки ничего не слыхать от тебя… Получил я рецензии от «С. П.». М… (здесь и дальше в этом письме я опускаю фамилии. – К. С.) заклевал тенденциозно и до безобразия нравоучительно. К… рецензия хвалебная, но глупая, а поэтому и не имела успеха, видимо. Одним словом – нет возможности договориться конкретно. Рецензентам послал зубастые ответы, а тов. С…, который просит почему-то (после таких рецензий) новые стихи, – не послал оных, зачем?! Дела мои идут отлично. Расписался. Это радует больше всего. Но много и других радостей. Работается тут мне очень хорошо, хотя не покидает меня мечта о «Кр[асной] звезде».

Нет ли снова такой возможности, Костя, что же это ты забываешь меня? Не знаешь ли ты, где Вася Коротеев? Что-то не слышно ничего. Ответь хоть словом, дай знать о своих намерениях. Целую.

Твой Луконин. 31.1.44».

Приводя это письмо Луконина, мне придется сделать довольно длинное отступление. В этом письме он по-дружески укорял меня: «Что же ты забываешь меня?» И это не единственная укоризна в его письмах, были и другие.

Наверное, доля моей вины тут была, хотя я не забывал и не собирался забывать этого человека. Но в том, что я порой подолгу не отвечал на его письма, чаще, чем я, были повинны обстоятельства моей собственной корреспондентской работы в «Красной звезде», сменявшие друг друга командировки на фронт, чаще короткие, но иногда и долгие – по несколько месяцев.

Была и еще одна причина, из-за которой я иногда уезжал из Москвы на фронт, не ответив на письмо Луконина, отложив ответ до возвращения. Он спрашивал в письме, как двинулось дело с его стихами, что с его книжкой, когда он наконец ее дождется. А я не мог ответить ничего утешительного.

На то, чтобы отвезти, отдать, порекомендовать к печати полученные мною оттуда, с фронта, от Луконина, и не только от него, стихи, сил хватало. Хватало и горла, чтобы поругаться из-за непринятых стихов в той или другой редакции. А вот времени на то, чтобы постепенно дожать иногда упрямых, а иногда чересчур опасливых редакционных работников – между поездками на фронт, – недоставало! Иногда казалось, уже вот-вот дожму, добьюсь! Но – хлоп! – опять командировка, а после нее снова начиналась сказка про белого бычка!

В конце концов в 1944 году я напечатал в газете «Литература и искусство» статью «Подумаем об отсутствующих», сопроводив ее наглядным примером – большой подборкой так и не напечатанных до этого стихов Луконина, Недогонова и Наровчатова¹⁸. Поскольку в статье шла речь о Луконине и его стихах, приведу из нее несколько абзацев:

«Авторы этих стихов далеко. Они на войне, письма идут долго. Я не имею возможности советовать им переделать ту или иную строчку или строфу. Я не хочу и не вправе поправлять их своей рукой, поэтому прочтите эти стихи такими, как они присланы с фронта. Рядом с хорошими есть плохие, рядом с удачными есть и неудачные. Но все же в каждом из этих стихотворений, я уверен, есть истинное поэтическое чувство и острый глаз очевидца…

Война вошла в их жизнь. Они не только пошли на нее добровольно, не только участвовали в ней, но и много думали над тем, что делает с душой человека война. И они правильно поняли, что для молодого человека, который хочет стать писателем, участие в защите Родины есть прямая душевная необходимость.

Молодой человек, который сегодня хочет стать писателем, Должен пройти через войну. Только тогда он будет жить как Писатель.

Михаил Луконин хорошо сказал об этом в простых словах, заканчивающих одно из его стихотворений:

…Лучше прийти с пустым рукавом,Чем с пустой душой…¹⁹