Том 16 (XVII век, «смеховой мир»)

Приехав же скороходец в Московское государство пред царя Ивана Василиевича всея России в самый господственный день Воскресения Господня, еже есть Велик день Христов[25], в 3 час дни и обрете его, государя, стояща в соборной церкви Успения Пресвятыя Богородицы, слушающа божественную литоргию на царском своемь месте. Круг же его бояре и князи стояху, и дядюшка ево Никита Иванович Романов[26] близ его стоя. Преосвященный Филипп-митрополит[27]

со властми служаще божественную литоргию. И причастися царь от руку его святого Тела и Крове Христа, Бога нашего, и паки ста на царском своем месте. Борзоходец же прииде пред царя и паде о церковный помост, а грамоту от царя Шихалея выше главы своея держа. И паки, востав, поклонися второе и третие до земли и отдает грамоту в руце его.

Царь же прием грамоту и узре печать Шихалея, царя касимовского, радостен бысть. И отслушав божественную службу, пойде в полату свою. И взяв его дядюшка Никита Иванович Романов под руку его, и прочии вельможи во царские полаты с ним же идяху. И сяде он на своем царском престоле, распечатав грамоту, и учал ея смотрить. И, посмотря, велел грамоту писать царю Шихалею, имуще писание сицево: «Великии во царех и силный в силных и страшный в страшных всея великия Росии и Славенския земли и Казанския обдержатель, царь и великий князь Иван Васильевич, самодержец Северныя страны[28] верному моему слуге Шихалею, царю касимовскому и казанскому, радоватися. Приях писание твое и прочтох пред велможами моими и похвалихом тщание твое, еже к моему пресветлому величеству, и неизменную твою службу, еже о моей державе страждеши. Пишу к тебе скоростию: еже еси в грамоте своей ко мне писал, буди по глаголу твоему; только образ[29] ея написав, пришли со устроением[30]

лепоты[31] лица ея в златом одеянии. И видь удобь[32] доброту[33]

ея и очима светлость. И не опишися во всей доброте ея и лепоте. И не подменный образ: вместо ея иной не напиши! И не поругайся моему царскому пресветлому величеству, и не восприими нужныя[34] себе и горчайшия смерти!».

Сия написав царь Иван Васильевич и подпечатав перстнем своим любезнейшим, на немже сам написан[35], и даде сия борзоходцем, повеле скоро ехать к Шихалею в Златую Орду, еже Астракань именуется. Вскоре послании с писанием царевым прибегоша во Астракань и отдаша Шихалею. Царь же прием писание от царя Ивана Васильевича, роспечатав и прочет, радостен бысть. И пойде к мурзе Теврюгу Юнгичу и прочет пред ним вся, елика одписа к нему царь. Теврюг же радостен бысть и светел, рече Шихалею: «На три дни дай сроку — образ написан будет любезнейшия моея дщери Марии[36]

, не подобает бо никому же прежде царя на цареву дщерь и царицу зрети. А и образ ея написан будет, никому же не показан будет, разве тебе единого, царя Шихалея». И повеле царь Шихалей воинству своему тверду и опасну, и оруженну быти.

Минувшим же трием днем, звание прииде царю Шихалею в полаты Теврюговы. И пойде царь и с ним 100 человек от воинства его храбрых людей. И прииде в полату, идеже образ написан Марии Теврюговны. Царь же, пад пред образом ея, сице рече: «Господине Теврюге! Аще сицевая доброта дщери твоея, а нашия великия государыни Марии Теврюговны, то государю нашему царю и великому князю Ивану Васильевичу любима будет, а нас он, государь, за сие великое дело жаловать станет, а сия дщерь твоя с ним, государем, царствовать в велицей славе станет». Теврюг же рече Шихалею: «Иди и зри на дщерь мою». Царь же рече: «Невозможно никому от слуг царевых на царицу прежде царева видения зрети[37], но уверения ради да увижду». И поведоша царя Шихалея в полату, идеже она седяше на престоле высоце.

Царь же поклонися ей и возре на нея, и удивися. И на мног час размышляя о лепоте лица ея и о доброте возраста ея. И рече: «Достойна сия красота государю нашему, царю Ивану Васильевичу, с ним царствовать в пресветлом его величестве и государстве». И паки Шихалей паде на землю и пойде из полаты. И приемлет образ, написанный и посылает его к царю Ивану Васильевичу в радости велицей. И даде борзоходцем, повеле скоро отвести.

Царевна же Мария Теврюговна за своею печатью посла с ними же, борзоходцы, ларец злат, а в нем ширинка[38] златотканная с камением драгим и жемчугом великим. Царь же Шихалей образ лица ея и лепоты в той же ларец положи и устрой его утвердо, и запечатав златым своим гербом, и вскоре повеле гнати к царю к Москве. И грамоту посла с теми же борзоходцы, сице написано: «Грозному и силному царю Ивану Васильевичу. Слуга твой Шихалей-царь рабское поклонение творит твоему пресветлому царскому величеству до лица земнаго. По твоей государеве грамоте все повеление твое исполних и о чем ты, великий государь, повелел еси, прислал к тебе, и вся наказанная тобою твердо снабдех[39] и испытах со опасением, и послах в руце твои. Царствуй, государь, вовеки и навеки».