Том 16 (XVII век, «смеховой мир»)

Бражник же начя еще у врат рая толкатися. И приде ко вратом Павел апостол и рече: «Кто есть у врат рая толкаетца?» — «Аз есть бражник, хощу с вами в раю пребывати». Отвеща Павел: «Бражником зде не входимо!» Бражник рече: «Кто еси ты, господине? Глас твой слышу, а имени твоего не вем[4143]». — «Аз есть Павел апостол». Бражник рече: «Ты еси Павел! Помниш ли, егда ты первомученика архидиякона Стефана камением побил?[4144] Аз, бражник, никово не убил!» И Павел апостол отъиде прочь.

Бражник же еще начя у врат толкатися. И приде ко вратом рая царь Давыд: «Кто есть у врат толкаетца?» — «Аз есть бражник, хощу с вами в раю пребыти». Царь Давыд рече: «Бражником зде не входимо!» И рече бражник: «Господине, глас твой слышу, а в очи тебя не вижу, имени твоего не вем». — «Аз есть царь Давыдь». И рече бражьник: «Помниши ли ты, царь Давыд, егда слугу своего Урию послал на службу и веле ево убити, а жену ево взял к себе на постелю?[4145] И ты в раю живеши, а меня в рай не пущавши!» И царь Давыдь отъиде прочь посрамлен.

Бражник начя у врат рая толкатися. И приде ко вратом царь Соломон: «Кто есть толкаетца у врат рая?» — «Аз есть бражник, хощу с вами в раю быти». Рече царь: «Бражником зде не входимо!» Бражник рече: «Кто еси ты? Глас твой слышу, а имени твоего не вем». — «Аз есть царь Соломон». Отвещав бражник: «Ты еси Соломон! Егда ты был во аде, и тебя хотел Господь Бог оставити во аде, и ты возопил: „Господи Боже мой, да вознесетца рука твоя, не забуди убогих своих до конца”.[4146] А се еще жены послушал, идолом поклонился, оставя Бога жива, и четыредесят лет работая[4147]

еси им![4148] А я, бражник, никому не поклонился, кроме Господа Бога своего. О чем ты в рай вшел?» И царь Соломон отъиде прочь посрамлен.

Бражьник же начя у врат рая толкатися. И приде ко вратом святитель Никола: «Кто есть толкущися у врат рая?» — «Аз есть бражник, хощу с вами в раю во Царствие внити». Рече Никола: «Бражьником зде не входимо в рай! Им есть мука вечная и тартар неисповедим[4149]!» Бражник рече: «Зане[4150] глас твой слышу, а имени твоего не знаю, кто еси ты?» Рече Никола: «Аз есть Николай». Слышав сия бражник, рече: «Ты еси Николай! Помниш ли: егда святи отцы были на Вселенской Соборе и обличали еретиков, и ты тогда дерзнул рукою на Ария безумнаго?[4151] Святителем не подобает рукою дерзку быти. В Законе пишет: не убий, а ты убил[4152]

рукою Ария треклятаго!»[4153] Николай, сия слышав, отъиде прочь.

Бражник же еще начя у врат рая толкатися. И приде ко вратом Иоанн Богослов, друг Христов, и рече: «Кто у врат рая толкаетца?» — «Аз есть бражник, хощу с вами в раю быти». Отвещав Иоанн Богослов: «Бражником есть не наследимо Царство Небесное, но уготованна им мука вечная, что бражником отнюд не входимо в рай!» Рече ему бражник: «Кто есть тамо? Зане глас твой слышу, а имени твоего не знаю». — «Аз есть Иоанн Богослов». Рече бражник: «А вы с Лукою написали во Еваньели: друг друга любяй.[4154] А Бог всех любит, а вы пришелца ненавидите, а вы меня ненавидите. Иоанне Богослове! Либо руки своея отпишис, либо слова отоприс!» Иоанн Богослов рече: «Ты еси наш человек, бражник! Вниди к нам в рай». И отверзе[4155] ему врата.

Бражник же вниде в рай и сел в лутчем месьте. Святи отцы поняли глаголати: «Почто ты, бражник, вниде в рай и еще сел в лутчем месте? Мы к сему месту нимало приступити смели». Отвеща им бражьник: «Святи отцы! Не умеете вы говорить з бражником, не токмо что с трезвым!»

И рекоша[4156]

вси святи отцы: «Буди благословен ты, бражник, тем местом во веки веков». Аминь.

СКАЗАНИЕ О КРЕСТЬЯНСКОМ СЫНЕ{23}

СКАЗАНИЕ О КРЕСТЪЯНСКОМ СЫНЕ

Бысть некий крестьянской сын у отца своего и матери, и отдан бысть родителми своими грамоте учитися, а не ленитися. Почал ево мастер болно бить, подымаючи на козел,[4157] за ево великое непослушание и за лениство. И он, крестьянской сын, в то ся дал[4158]

, а учения не возприял себе и учал себе размышлять: «Стати мне лутче у богатых мужиков красть: ночью покраду, а в день продам, и да будет у меня денешка скорая и горячая, и почну себе товарищав прибирати[4159], таких же воров, каков я сам».

И прибрал. И пошли ночью к некоему крестянину, и пришли ко вратам, и ударили во врата — ино у него ворота заперты. А сам он, тать, крестьянской сын, рече: «Отверзитеся, хляби небесныя, а нам — врата кресьянская!» И взошел кресянской сын с товарищи своими, а сам рече: «Взыде Иисус на гору Фаворскую со ученики своими,[4160] а я — на двор кресьянский с товарищи своими».

И пришел ко клети[4161] и почал приниматся[4162] у кресьянские клети за угол, а сам рече: «Прикоснулся Фома за ребро Христово,[4163] а я у кресянские клети за угол». Влесъ на кресьянскую клеть, а сам рече: «Взыде Исус на гору Елеонскую помолитися,[4164] а я — на клеть крестьянскую».