Том 16 (XVII век, «смеховой мир»)

И вы, старые мужи, сами себе разсудите, младых жен не понимайте: младая жена лишная сухота. От людей стар бегает, в пиру не сидит, к людем не пристанет, а от ворот не отстанет, в ызбу не лезет, а хотя и влезет и он не сядет, вверх глядит, голову закинул, язык закусил, кропчетца[4237], что лихая сабака из-под лавки, а укусить не смеет, чтоб самое не зашибли, не говорит, дметца[4238]. Сам себе досадил старой муж: три годы бегал да удавился.

А красная девица вышла замуж за молотца хорошева, с молодым прощаючись, а старова проклинаючи. И как девица старому говорила, так над ним и сотворила.

Младому девица честь и слава, а старому мужу коровай сала. А хто слушал, тому сто рублев, а хто не слушал, тому ожегь в гузно, четцу калачик мяхкой.

Сей скаске конец.

СКАЗКА О НЕКОЕМ МОЛОДЦЕ, КОНЕ И САБЛЕ{28}

В древних было летех, а в далных странах.

Коли, де, себе отликой[4239] молодец смолода был бел-кудряв, конь у нево был бур-космат, на ухо лыс[4240], задняя нога по окорок бела, передняя нога по лопатку бела. И всего того хорошае было у добра коня 12 примет: рот как пасть, язык как рукав, грива колесом, уши колпаком, окорока висли памяти вышли, оленьи мышки, заечьи почки, хвост как кутас[4241], круглые копыты, что полные морские раковины, а очи у добра коня, что великие питьи чаши на лоб вышли. Весь молодецкий конь в приметах, что лютой зверь.

И коли, де, себе отликой дородный молодец оседлает своего добра коня и вскинет на него свое седло черкаское и подстегает двенатцать подпруг белого шелку шемахинского, у всякие подпруги пряшки красного золота аравитцкого, и положит на добра коня свою узду тесмяную, и остегнет на себя свой полный садак.[4242]

А в нем 300 стрел: пол 100 кибирей, 70 аргичев, 80 ташлыков, 30 сверег,[4243] оприченно надобных[4244] стрел. А всякая стрела — морская трость: натрое колото и начетверо строгоно, и наливано в них красного золота аравитцкого.

И опояшел на себя свою молодетцкую вострую саблю тулушманку: пошире драницы[4245], а немногим поуже тесницы[4246]

, за конем с сажен, а перед конем с локоть. Аковоно она в красном дороге заморском булате, огницко вострое, сабля дорога камени самоцветного, а у ножен оконца красного золота аравитцкого.

И сведали про тое его молодецкую вострую саблю во многих далных ордах многие царевичи и с королевичи. И учали из далных орд своих к добру молотцу послы посылати, чтобы сь его молодецкие вострые сабли сняти образец. Великие ради хитрости и мудрости обрасца не сняли и проч по своим далним ордам розъехалися.

И учал себе отликой молодец своею вострою саблею похвалятися: «Не потому, де, моя молодецкая вострая сабля дорога, что она кована в заморском красне дороге булате, потому, де, моя молодецкая вострая сабля дорога, что ее ковали 70 мастеров с семидесяти городов, а всякой мастер имал от своего хитрого мастерства по семи сот рублев. Еще, де, моя молодецкая вострая сабля не потому дорога — потому, де, моя молодецкая вострая сабля дорога, что зделана она хитростию и мудростию: натоще в ней же каталися 2 дорогие зерна бурминские от майдана и до долу. Еще, де, моя молодецкая вострая сабля не потому дорога, потому, де, моя молодецкая вострая сабля дорога, что ково аз тою саблею ни тиновал, тот от единого разу жив не езживал».

И коли, де, себе отликой дородной молодец сядет на своего добра коня, и выедет в чистое поле, и заиграет.

ПОСЛАНИЕ СЫНА, «ОТ НАГОТЫ ГНЕВНАГО», К ОТЦУ{29}