Том 2. Дни и ночи. Рассказы. Пьесы

Джокич. Моравска Острава?.. Моравска Острава?!

Тихий. Пойдем, посидим у меня, Джокич!

Джокич(рассеянно.) Хорошо. Моравска Острава.

Уходят. Некоторое время сцена пуста. Входят Франтишек, Божена и Петров.

Франтишек. Сейчас я переоденусь и вернусь. (Поднимается наверх.)

Божена. Хоть в последний день все-таки я вас вытащила в Прагу.

Петров. Я вам очень благодарен.

Входит Гончаренко.

Гончаренко. Товарищ полковник!

Петров. Принесли?

Гончаренко, выйдя за дверь, возвращается с парашютным мешком.

Положите. Можете идти.

Гончаренко уходит.

Божена. Что это?

Петров. Армейский парашют в чехле. Точно с таким когда-то я приземлился в двух километрах от вашего дома. Это вашему отцу. На память. Пусть в вашем мирном профессорском доме лежит этот предмет, напоминая о том, что люди иногда падают из облаков и что… (смотрит на Божену) три года назад в подвале вашего дома сидел человек и очень ждал… Два стука в потолок – значит, это идете вы и несете мне хлеб и кофе…

Божена. Вы не забыли?

Петров. Нет, хотя вы ни разу не напомнили мне об этом.

Божена(приподняв мешок). Тяжелый. Вы много раз прыгали?

Петров

. У нас, у десантников, обычно спрашивают, не сколько раз прыгал, а куда. Нет, я не часто прыгал. Пять раз. Зато иногда далеко.

Божена. Вы никогда больше не прыгнете в Прагу?

Петров. Прыгать? Зачем? Будет прямой поезд Москва – Прага. Прага – Москва. Туда – сюда. Это не для меня. Не для меня, пани Божена… Я сам выбрал себе такую жизнь, когда мое время редко зависит от меня. Выбрал и люблю ее. А грустно бывает, конечно, и не все в жизни выходит так, как, может быть, хотелось бы…

Франтишек(спускаясь в домашней куртке). Где же Стефан и пани Мария? Час до поезда.

Божена. Отец, тебе подарок.

Франтишек. Подарок? Мне? Где?

Петров. Вот он. (Кладет мешок на стол.)

Франтишек. Что это?

Петров. Парашют. Именной. Прочтите.

Франтишек

(читает надпись на приделанной к чехлу парашюта медной дощечке). «Пану Франтишеку Прохазке, доктору медицины и укрывателю русских парашютистов, с благодарностью от одного из них. 1942–1945 годы». Я вас понял, пан полковник. Это напоминание о том, что, кроме моей лаборатории, есть еще жизнь, в которой я когда-то принял немножко участия. Вы хитрый человек. Вы хитрый человек, товарищ полковник. И это мне нравится в вас. Я положу его к себе в кабинет и буду хвастаться перед коллегами и учениками. Грубек! Ян!

Грубек(показываясь наверху). Что?

Франтишек. Смотри, какой я получил подарок!

Грубек. А… парашют. (Спустившись, читает надпись.) «Доктору медицины и укрывателю… сорок второй – сорок пятый». (Петрову.) Значит, сегодня уезжаете?

Петров. Да, в четыре часа.

Франтишек. А вы бы до завтра.

Петров. Нельзя. Мы едем целой колонной. Машины с моим начальством пойдут мимо вашего дома. Мне погудят, и я присоединюсь.

Вбегают Стефан и Маша.

Божена

. Где вы были? До поезда осталось сорок пять минут!

Маша. У меня все готово. Хотелось до самой последней минуты. Мы так хорошо ездили.

Стефан. Я не смогу даже проводить ее. Через полчаса я должен быть в министерстве.

Божена. Я провожу ее.

Франтишек. Ну, что же, пани Мария…

Стефан(прерывает). Подождите. Подождите все! (Маше.) Я молчал до последней минуты. Но вот здесь мой отец и сестра, я хочу сказать при них. Я жалею, что здесь нет моей матери. Она бы поняла меня. Не уезжай! Я тебя очень люблю. Останься. Если бы… Но у тебя ведь никого нет. Мы узнаем, где твоя мама. Если она жива, мы потом съездим к ней вместе… Только не перебивай меня. Со мной тебе никогда не покажется, что ты на чужбине. А я, я просто не знаю, как я буду без тебя. Ну, что ты молчишь?

Маша(делает шаг к нему, обнимает руками его шею, уткнувшись ему в грудь лицом).

Общее молчание.

(Отрываясь от Стефана, сквозь слезы, Петрову.) Иван Алексеевич, если бы вы знали, какая я счастливая… Божена! (Повернувшись к Стефану, вдруг почти спокойно.) Я вас так люблю… (Перехватывает его взгляд, обращенный на ее вещевой мешок.) Нет, нет… Нет, сейчас я поеду. Я должна вернуться домой. Может быть, там никого нет. Может быть, там все сгорело и я ничего даже не узнаю. Но как вы не понимаете? Я же не могу не увидеть всего этого снова. Я же не могу! Не смотрите на меня так. Я правду говорю.