Том 2. Верую!

Больно стало Ивлеву, так больно!.. Показалось: не хватит сил превозмочь эту боль.

Ольга не пришла на другой день. Не пришла она и на третий, и на четвертый. Петр ждал ее вечерами, она не шла.

На пятый день вместо нее пришла с чемоданом та самая девица, с которой Ивлев беседовал после свадьбы.

– Здравствуйте, – вежливо сказала она.

Петра удивила такая ее вежливость.

– Здравствуй, – он приготовился услышать что-нибудь о жене. «Мириться, наверно, хочет. Слава те, господи».

– Ольга попросила взять кое-какие ее вещи. Нужно...

– Пусть сама придет.

– Она не придет никогда.

У Ивлева упало сердце.

– Тогда ничего не получите, – сказал и сам не понял: зачем?

Девица уставилась на него укоряющим взглядом.

– Как не стыдно...

– Нет, это вам как не стыдно?! Сбили человека с панталыку да еще вякаете, прихóдите! Закрой дверь с той стороны.

Помолчали.

«Зря разоряюсь, – подумал Ивлев. – Кому доказываю?»

– Забирай, что надо, и уходи.

– Я только попрошу на минуту выйти.

– Зачем?

– Нужно... Я буду женские вещи брать.

– Ну и бери, что ты пионерку из себя строишь? Юбки, что ли, бюстгальтеры? Забирай, не стесняйся – я это видел.

– Все равно... Я прошу выйти, – уперлась на своем девица.

Ивлева кольнула догадка: «А юбки ли ей нужны-то? Может, вовсе не юбки?»

– Бери при мне.

– Нет.

– Тогда будь здорова.

– Как не совестно!

– Ты только насчет совести... не надо, слушай.

– Выйди на пять минут. Неужели трудно?

- Трудно.

«Не за юбками ты пришла, милая, нет. За чем-то другим».

– Не выйдешь?

– Не выйду.

– Но я прошу... как мужчину, как джентльмена.

– Я же – «дяревня», я этого не понимаю.

– Скотина, – девица повернулась и вышла, крепко хлопнув дверью.

Ивлев принялся искать то, за чем приходила нарочная. И сразу почти нашел: в диване, под сиденьем, лежали заготовки для женских туфель. Пар на двадцать. Ивлев долго перебирал в руках это богатство. Хром был высокого качества, светло-коричневый, мастерской выделки.

«Сапожники, – ядовито думал Ивлев. – Я вам устрою». Об Ольге, что она причастна к воровским делам, он почему-то не подумал. Напротив, захотелось скорей доказать ей, ткнуть носом: вот они, твои хорошие, умные!

Он собрал весь материал в вещмешок, дождался, когда на улице малость стемнеет, и пошел с мешком в милицию.

– Мне нужен начальник, – заявил он дежурному офицеру.

– Зачем?

– Ему скажу. Лично.

– Говорите мне, какая разница? – обиделся офицер. – В чем дело-то?

– Я сказал: буду говорить только с начальником.

– Его нет сейчас.

– Тогда я завтра приду.

– Подождите... Дело-то важное?

– В общем... не маленькое.

– Сейчас вызову, посидите.

– Хорошо.

Начальник пришел скоро. Вошел с Ивлевым в свой кабинет, присел на стол, посмотрел на мешок.

«Тоже работка у них, – невольно подумал Петр, вытряхивая на пол содержимое мешка. – Телевизор, наверно, дома смотрел, а тут – хошь не хоть – иди».

– Что это? – спросил начальник. Наклонился, взял пару заготовок, помял в руках. – Хорош!

– Высший сорт. Для заграницы, наверно.

Начальник кивнул головой.

– Ну, а в чем дело-то?

– Ворованное, – пояснил Ивлев. – Дома у себя нашел.

– Подробней немного.

Ивлев подробно все рассказал, назвал фамилии, какие знал.

– А жена, думаешь, не причастна?

– Нет, уверен. Просто прятали у нее, она не знала.

– Н-да-а, – начальник долго смотрел в окно. – Ну ладно. Спасибо. Не боишься?

– Чего?

– Ну... могут ведь прийти за этим, – начальник показал глазами на товар. – Такими кусками не бросаются.

– Ничего.

– Вызывать будем...

– Понимаю.

Недели через две тугой узелок подпольных делишек развязали. Собственно, это был не узелок, а большой, довольно крепко запутанный узел.

Ивлева раза три вызывали к следователю. Один раз он встретил там Шкурупия. Тот нисколько не изменился, смотрел маленькими умными глазками спокойно, даже весело.

«Крепкий, черт», – подумал Петр.

Шкурупий обрадовался, увидев Ивлева.

– Вот! Пусть он подтвердит! – воскликнул он, показывая на Петра пальцем. – Помнишь, я на вашей свадьбе ударил одного? Он еще полез на тебя драться... Семен-то!

– Ну, – Петр хорошо помнил и Семена и то, как Шкурупий ударил его.

– Так он теперь все на меня валит. Ты ж понимаешь!.. Гад какой – мстит!

Ивлев посмотрел на следователя. Тот рылся в бумагах и, слушая Шкурупия, чуть заметно улыбался.

– Часто вы видели у себя дома этого человека? – спросил он Ивлева.

– Раза четыре.

– Он ничего не приносил с собой? Или, может, уносил...

– Что он, дурак, что ли, при мне приносить.

– Он действительно ударил Семена?

– Да.

– За что?

– Ну, тот развозился... хотел действительно кинуться на меня...

– А чем вы объясняете такое заступничество?

Ивлева стали раздражать вопросы следователя.

– Просто он боялся лишнего шума, неужели не ясно?

Шкурупий угрожающе посмотрел на Ивлева. Того этот взгляд обозлил.

– По-моему ты у них главный был, – сказал он, глядя на Шкурупия. – Хочешь на Семене отыграться?

Шкурупий только хмыкнул, покачал головой.

– На самом деле ни за что посадят... От народ!

– Уведите, – велел следователь милиционеру.

Шкурупия увели.

Следователь нахмурился, долго копался в бумагах.

– Мне надо сказать вам...

Ивлев похолодел от недоброго предчувствия.

– Что?

– Жена ваша тоже замешана.

– Да что вы!

– Да.