Том 2. Время Наполеона. Часть вторая. 1800-1815

Задача была щекотлива и нелегка; Констан трудился над ней, вдохновляясь искренней любовью к свободе. Он очень быстро справился с этим делом. По удачному выражению Шатобриана, получилась улучшенная хартия. Статьи конституции XII (1804) года, касавшиеся наследственности императорской власти и прав императорской фамилии, были сохранены. Но исполнительная власть была поставлена под действенный контроль власти законодательной. Учрежденная во время Реставрации палата пэров была сохранена, как и наследственность звания пэра; палата депутатов отныне избиралась путем прямого голосования лицами, обладавшими установленным цензом. Ценз этот был значительно понижен, и число избирателей с 15 ООО увеличилось до 100 ООО. Полномочия палат были значительно расширены. Палаты получали право вносить законопроекты и поправки к ним, вотировать ежегодно контингенты армии, свергать министров, ставших теперь ответственными. Предварительная цензура была отменена; все преступления по делам печати подлежали суду присяжных. Превотальные (чрезвычайные) суды отменялись; восстанавливалась свобода совести; католическая церковь перестала быть государственной церковью; право объявлять осадное положение переходило к палатам. «Гласность прений, свобода выборов, ответственность министров, свобода печати — я хочу всего этого, — говорил Наполеон. — Я человек из народа; если народ хочет свободы, я обязан дать ее». Искренно ли он говорил все это? Есть много оснований сомневаться в этом. Наполеон настаивал на том, чтобы право конфискации, отмененное хартией 1814 года, было восстановлено в новом конституционном акте. «Меня толкают на чуждый мне путь, — говорил он по этому поводу. — Меня обессиливают, меня сковывают. Франция ищет меня — и не находит. Она спрашивает себя: что же сталось с прежней рукой императора, которая так нужна Франции, чтобы победить Европу? Первый закон — необходимость. Первое требование справедливости — благо общества»..

Конституция Бенжамена Констана (Benjamine, как ее называли), по видимому, соответствовала состоянию умов. Герцог де Бройль находил в ней «много искренно задуманных и жизнеспособных положений». Однако якобинцы хотели бы всеобщего голосования и отмены наследственной палаты пэров, истые бонапартисты требовали полного и безусловного восстановления диктатуры императора, роялисты протестовали; даже либералы — и те спрашивали себя, в каком духе будет применяться новый акт, получивший название Акта дополнительного к установлениям Империи, что заставляло опасаться возврата к традициям прежнего императорского режима. Вообще не верили в то, что Наполеон обратился в конституционного монарха. Число задорных пасквилей все увеличивалось. «Сегодня большое представление в театре Честолюбия на площади Карусели в пользу одной нуждающейся корсиканской семьи. Представлено будет: Император вопреки общему желанию, трагикомический фарс; Принцы и принцессы, сами того не ведающие, веселая шутка, и балет Рабы. В заключение выход казаков». Восторженное отношение к императору угасало по мере того, как росла уверенность в том, что будет жестокая и безнадеяшая война. Выборы в Законодательный корпус дали палату, враждебную императорскому режиму; либералы и республиканцы занимали в ней господствующее положение; они были полны чувства обиды и недоверия к императору. Часть из них была склонна внять воззваниям вождей коалиции, задавшихся целью разъединить

Францию и императора и мечтавших возвести на престол Наполеона II, установив до его совершеннолетия регентство, или восстановить монархию с герцогом Орлеанским во главе. Дополнительный акт был поставлен на голосование в избирательных коллегиях; при подсчете получилось 1532 125 голосов за него, 4802 голоса против. Число лиц, воздержавшихся от голосования, было очень значительно. Во время плебисцита, которым установлена была в XIII (1804) году Империя, утвердительно ответили более 3 500 000 человек.

Марсово поле. 1 июня на Марсовом поле состоялось пышное торжество, так называемое Майское собрание, во время которого Наполеон огласил Дополнительный акт, присягнул ему, произвел смотр избирателям, национальной гвардии и восстановленной армии, которой были розданы орлы. Торжество прошло холодно, несмотря на всю пышность, какую старались ему придать. Император был в каком-то древнеримском одеянии. Его братья — в белом бархате; мундиры были слишком богато расшиты золотом, украшены слишком большим количеством перьев. Вся церемония длилась бесконечно долго; народ присутствовал на ней, ничего не видя из-за сооружений, воздвигнутых ради этого празднества архитектором Фонтеном. Национальная гвардия продефилировала спокойно, императорская гвардия восторженно приветствовала императора. Естественно напрашивалось сравнение этих старых храбрецов с античными гладиаторами, которые также приветствовали своих императоров, прежде чем умереть ради их удовольствия. Речь Наполеона была высокопарна и театральна, полна принужденности. Все присутствующие испытывали чувство какой-то неловкости.