Том 3. Орлеанская дева. Эпические произведения

Так он вопил; и было горько ТусуЕго исполнить повеленье;Он за руку Рустема взял,Чтоб из очей озлобленного шахаЕго увесть и дать свободуУтихнуть бешенству царя, —При этом виде все вельможиЗатрепетали. Но Рустем,Не замечая ничего,Смотрел горящими глазами,Как лев, увидевший змею,На шаха; он, казалось, вдругСтал целой головою выше,

Стал вдвое шире грудью и плечами;И он сказал: «А ты кто, чтоб меняТак дерзостно позорить?Ты шах, но шах по милости моей.Грози же петлею не мне,А своему Зорабу. Разве яТвой подданный? Я царства пехлеван;Я князь Сабулистана вольный;Иль ты не знаешь, что, когдаЯ топаю ногою — подо мнойДрожит земля; когда мой скачет конь —От топота его шумит все небоИ, быстроте его чудяся,

Поток бежать перестает?Иль ты забыл, что я Рустем,Что мой престол — седло, что шлем — моя корона?И кто же ты, чтоб петлей мне грозить?И кто твой Тус, чтоб руку на РустемаПоднять в повиновеньеБезумной ярости твоей?»При этом слове он так сильноУдарил Туса по руке,Что тот упал на землю, оглушенный.Через лежачего РустемПерешагнул, толпу раздвинулИ вышел с Гефом из палаты.

И все вельможи, КейкавусаОставив одного на троне,Пошли поспешно за Рустемом.Они его нашли перед крыльцомСидящего на Громе. Он с седлаИм закричал: «Простите все; прости,Иран. В Сабул я возвращаюсь;В Сабуле я такой же царь,Как здесь, в Иране, Кейкавус.Теперь как знаете с Тураном самиВедите свой расчет; СабулЯ отстою. А если здесь с царем ИранаСлучится то же, что с Хеджиром,

И если царский Истахар,Как Белый Замок, будет схваченВрагами, в том не обвиняйтеРустема. Горе, горе царству,Когда царем владеет нетерпеньеИ необузданная ярость!»Сказав, он крикнул — Гром помчался;Рустем исчез как привиденье.Недалеко отъехав по дорогеВ Сабул, остановился онВ гостинице, чтоб на покое тамДождаться братаС дружинами Сабулистана.

X