Том 3. Позолоченный век (повесть наших дней)

- Что ж, я охотно голосовала бы, если бы понадобилось. Ведь пошла бы я на войну и делала бы все, что только в моих силах, если бы иначе нельзя было спасти родину! - сказала Алиса с таким жаром, что Филипп удивился, хоть и думал, будто хорошо ее знает. - Будь я мужчиной...

Филипп громко рассмеялся:

- Вот и Руфь всегда говорит: "Будь я мужчиной..." Неужели все девушки хотят изменить своей половине рода человеческого?

- Нет, - возразила Алиса, - мы только хотим изменить другую половину рода человеческого. Мы хотим, чтобы изменилось большинство молодых людей, а то их совсем не заботят вещи, о которых им следовало бы заботиться.

- Ну, - смиренно сказал Филипп, - кое что меня все же заботит например, вы и Руфь. Может быть, мне не следует о вас заботиться? Может быть, я должен думать только о конгрессе и обо всяких высоких материях?

- Не дурите, Филипп. Вчера я получила от Руфи письмо.

- Можно мне почитать?

- Нет, конечно. Но я боюсь, что она слишком много работает да еще очень тревожится за отца, и это плохо на ней отражается.

- Как по-вашему, Алиса, - спросил Филипп, движимый одним из тех эгоистических помыслов, которые нередко уживаются с самой неподдельной любовью, - Руфь и правда охотнее станет врачом, чем... чем выйдет замуж?

- Вы просто слепы, Филипп! - воскликнула Алиса, встала и шагнула к двери; она говорила поспешно, словно против воли: - Ради вас Руфь не задумываясь даст отрубить себе правую руку.

Филипп не заметил, что щеки Алисы залила краска и голос дрожит: он думал только о чудесных словах, которые слышал от нее. И бедная девушка, верная своей привязанности и к нему и к Руфи, убежала в свою комнатку, заперлась там, бросилась на кровать и зарыдала так, словно сердце ее разрывалось. А потом начала молиться, чтобы отец небесный дал ей силы. А немного погодя успокоилась, встала, открыла ящик стола и достала из потайного уголка пожелтевший от времени листок бумаги. К нему был приколот засушенный листок - четверолистник клевера, тоже выцветший и пожелтевший. Алиса долго смотрела на этот наивный сувенир. Под листком было написано старательным почерком школьницы: "Филипп, июнь 186..."

Сквайр Монтегю от души одобрил предложение Филиппа. Жаль, что он не начал изучать право сразу же по окончании колледжа, но и сейчас еще не поздно, а кроме того, теперь он уже немного знает жизнь и людей.

- Но что же, - спросил сквайр, - вы, значит, хотите бросить свою землю в Пенсильвании? - Этот кусок земли, казалось ему, юристу-фермеру, жителю Новой Англии, сулил несметные богатства. - Там ведь прекрасный лес, и железная дорога совсем рядом?

- Сейчас я никак не могу использовать эту землю. Придется ждать лучших дней.

- А какие у вас основания предполагать, что там есть уголь?

- Мнение самого знающего геолога, с каким я имел возможность посоветоваться, и мои собственные наблюдения над этим краем; и потом, мы ведь уже нашли небольшие пласты. Я уверен, уголь там есть. Когда-нибудь я его найду, это я знаю твердо. Только бы мне сохранить эту землю до тех пор, пока у меня будет достаточно денег, чтобы сделать еще одну попытку.

Филипп достал из кармана карту района с залежами угля и стал показывать: вот илионская гора, вот здесь он начал рыть штольню.

- Разве не похоже, что тут есть уголь?

- Да, похоже на то, - согласился сквайр, очень заинтересованный. Нередко мирный житель захолустья больше увлекается такими рискованными предприятиями, чем более искушенный делец, знающий, как они ненадежны. Просто поразительно, сколько священников Новой Англии в пору нефтяной лихорадки рискнули вложить свои сбережения в нефть. Говорят, маклеры с Уолл-стрит заключают массу мелких сделок по поручению провинциального духовенства, движимого, без сомнения, похвальным желанием облагородить нью-йоркскую биржу.

- Мне кажется, риск не так уж велик, - подумав, сказал сквайр. - Один лес стоит больше, чем закладная; а если там есть еще и залежи угля, так это целое состояние. Хотите весной сделать еще попытку, Фил?

Хочет ли он! Если бы получить хоть небольшую поддержку, он сам возьмется за кирку и тачку, станет питаться одним черствым хлебом. Только дайте ему еще раз попробовать!

Вот как случилось, что осторожный старый сквайр Монтегю был вовлечен в рискованную затею нашего молодого героя, и покой его безмятежной старости нарушили тревоги и надежды на неслыханную удачу.

- Разумеется, я этого хочу только ради мальчика, - говорил он. Старику не чужды были человеческие слабости: рано или поздно он должен был, как и всякий другой, "попытать счастья".

Должно быть, женщины от природы лишены предприимчивости, потому-то они и не увлекаются, как мужчины, биржевыми спекуляциями и поисками ценных ископаемых. Только безнравственная женщина способна втянуться в какую бы то ни было азартную игру. И Алиса и Руфь не слишком радовались тому, что Филипп вновь принимается за поиски угля.