Том 4

щественной, чем ваша, и все же он сумеет встретить вас там и защитить свободу своей родины. Те, к кому взывала Эбигейл, были слишком вспыльчи¬ вы, чтобы стерпеть подобную насмешку, и угасшая было искра мстительного чувства разгорелась в жаркое пламя. Опять поднялся ропот, и уже раздался пронзительный крик: «Сожжем ведьму вместе с ее отродьем!»—как вдруг толпу растолкал какой-то, очевидно очень сильный человек, прокладывая дорогу даме, следовавшей за ним. Дама была закутана в плащ, но по ее походке и костюму было видно, что она принадлежит к гораздо более высо¬ кому кругу, чем обычные посетители этого дома. Внезап¬ ное появление этой неожиданной гостьи, ее горделивая, хотя и мягкая манера держаться смутили солдат; шум и гам сразу прекратились и сменились таким глубоким мол¬ чанием, что даже произнесенное шепотом слово было бы слышно в этой толпе, которая только что орала и беснова¬ лась, извергая дикие проклятья. Глава XXVII Да, сэр, вы увидите, как я благоразумен. Я сделаю все, что полагается в таких случаях. Шекспир, «Виндзорские насмешницы» К концу только что описанной сцены Полуорт совсем растерялся и не знал, то ли сдерживать солдат, то ли спо¬ собствовать исполнению их жестокого замысла. Благора¬ зумие и доброта склоняли его к милосердию, но пустая по¬ хвальба дурачка снова пробудила в нем естественную жажду мести. С первого взгляда он узнал в матери Джэ- ба ту нищенку, чье лицо хранило следы былой красоты и которая дольше других оставалась у могилы миссис Леч- мир. Когда бесстрашная мать бросилась к солдатам, что¬ бы спасти своего ребенка, ее глаза, заблестевшие еще сильнее при ярком свете зажженной пакли, и ужас, скво¬ зивший в каждой черте ее лица, придали ей величие, внушавшее невольное участие, и капитан почувствовал, что непривычная злоба,, овладевшая им, угасла. Он уже готов был прийти на помощь Эбигейл и попробовать обу¬ 309

здать толпу, когда описанное выше происшествие вновь усмирило ярость солдат. Неожиданное появление столь необычных гостей в таком месте и в такое позднее время произвело на капитана не менее сильное впечатление, чем на окружавших его грубых вояк. Он молча ждал, что бу¬ дет дальше. Первым чувством молодой дамы, очутившейся в самой гуще взбудораженной толпы, было сильное смущение. Однако, преодолев свою женскую робость, она тотчас же собралась с духом, опустила свой шелковый капюшон, и удивленньш зрителям открылось бледное, но, как всегда, прелестное лицо Сесилии. После минутного глубокого мол¬ чания она произнесла: — Не знаю, почему я вижу столько разгневанных лиц у ложа несчастного, больного юноши. Но, если вы задума¬ ли что-нибудь недоброе, умоляю вас смягчиться, коли вам дорога ваша солдатская честь и вы страшитесь гнева сво¬ их командиров. Я жена офицера и даю вам слово от имени того, кто имеет свободный доступ к лорду Хау, что вас или простят за все, что произошло, или же примерно нака¬ жут за жестокость — смотря по тому, как вы себя по¬ ведете. Солдаты, растерянно переглянулись и, видимо, уже ста¬ ли колебаться, как вдруг старик гренадер, едва не за¬ стреливший Джэба, сказал злобно: — Если вы сами жена военного, сударыня, то вам должны быть понятны чувства друзей убитого, и я спра¬ шиваю вашу милость: могут ли солдаты, да к тому же восемнадцатого полка, спокойно терпеть, когда дурачок всюду и везде хвастается, что убил Макфыоза, красу и гордость этого самого полка? — Мне кажется, я вас понимаю, мой друг, — сказала Сесилия, — до меня тоже дошли слухи, что этот юноша был с американцами в день кровавой битвы, о которой вы упоминали. Однако, если убивать в бою противозаконно, то кто же такие вы сами, чье ремесло — война? Несколько человек бурно, но все же с почтительно¬ стью прервали ее, пытаясь возразить ей со свойственной ирландцам горячностью, хотя и не очень вразумительно: — Есть большая разница, миледи! Одно дело — биться честно, а другое — убивать из-за угла. Это уже простое убийство! — И множество таких же бессвязных фраз было произнесено с чисто ирландской живостью* 310