Том 4. Стиховедение

Двусложен Фауст уже у Пушкина: «Мне скучно, бес. — Что делать, Фа-уст?..» и далее: «Ты бредишь, Фа-уст, наяву!» Затем такое чтение становится обычным, вплоть до демонстративной рифмы Северянина («Царица из цариц»): «В моей душе — твоих строфа уст, И от строфы бесплотных уст Преображаюсь, словно Фауст, И звук любви уже не пуст». У Бродского даже стихотворение с установкой на немецкий акцент начинается строчкой: «Я есть антифашист и антифа-уст, Их либе жизнь и обожаю хаос» (вероятно, подсказано эпиграфом из Пушкина). Точно так же и Ахматова рифмует двусложного Фауста с немецким словом в русской транскрипции (т. е. предполагающей вульгаризованное произношение): «…Ты пьян, И все равно пора нах ха-уз. — Состарившийся Дон-Жуан И вновь помолодевший Фа-уст…» («Гости»).

Заметим, что в имени Лаура у Пушкина а-у тоже двусложное и при этом с ударением на втором слоге (видимо, от общего тяготения русского ударения к середине слова), что не соответствует никаким образцам: итальянский дал бы двусложное Лаура

, французский — двусложное Лора.

Расчлененно у Языкова рифмуются немецкие окончания на — ау друг с другом (и с русским сдвигом ударения): «А я попрежнему в Ганау Сижу, мне скука и тоска Среди чужого языка; И Гальм и Гейне и Ленау Передо мной…» Ср. у Сатина, «Ножка»: «Еще же были в Ортенау, У Иды, девы рейнских вод. Их память и теперь живет Там у народа, и по праву». Эти окончания скоро стали достоянием юмористической рифмовки. А. Белый в «Москве под ударом» цитирует «стихи 80‐х годов»: «У Николая Ивановича Стороженка / Ольга Ивановна, а у / Димитрия Карпыча женка / Едет на лето в Прерау»; а среди агитстихов 1945 года в «Крокодиле» я помню строчки: «С криком „мяу, мяу“ фрау Хочет вылезть из Бреслау… Невеселые дела у Немцев в городе Бреслау». Ср. такого же рода расчленение в «Моей именинной» Кирсанова: «Я люблю Amandus’а Zappelba-um’а! Если я не выйду замуж, то лишу себя ума!» Однако когда В. Инбер в стихотворении «Европейский конфликт» («Через год ли, два ли, Или через век Встретимся едва ли, Милый человек…») рифмует: «Погляжу на губы те, На вино Абрау: „Что ж вы не пригубите, Meine liebe Frau?“» — то эти дифтонги следует читать слитно, потому что они — на позиции мужской рифмы: все стихотворение прорифмовано по схеме ЖМЖМ или ДМДМ.

У Хармса в переводе «Плиха и Плюха» В. Буша в кальках с имясочетания Paul und Peter («Artig sitzen Paul und Peter…») сохраняется односложие, а в свободном употреблении — двусложие: «Вдруг из леса, точно ветер, Вылетают Пау

ль и Петер», — но: «Петер, Па-уль, Плих и Плюх Мчатся к дому во весь дух; А мышонок не сдается, прямо к Па-улю несется…»

5

Если дифтонг ау в русском стихотворном произношении все-таки сопротивляется распадению на два слога, то дифтонг уа распадается почти без сопротивления. Конечно, это связано с тем, что нисходящие дифтонги русскому языку знакомы, а восходящие в нем отсутствуют. Только у Мятлева односложное произношение преобладает над двусложным: «Завозились ле мушуар, Все кричат: Адье, бонсуар; Уж глядит д’ эн эль сурнуа Воатюрье мусье Бонуа» — и т. п. (заметим попутно это эль

= œil). Иногда эта односложность подчеркивается написанием через о: «Уж воля де гранз-уазо» — но, видимо, это ощущается как вульгаризм, ср. в начале «Рассказа о русской кампании»: «Воеву, дескать, мадам…» Только слово вояж (и редкое вояжер) еще с XVIII века единообразно пишется через о; единственное исключение — в шуточном четверостишии («Жоре») Мандельштама: «Ву-аяжер арбуз украл Из сундука тамбур-мажора…» Однако уже у Мятлева появляются любопытные колебания, даже в рифмах: «Корольки детюрку-аз, Волоса а ла шинуаз; Кушая, ком де шануа

н, Здесь казенный аву-ан». Только у Мятлева мы находим колебание в слове туалет: ср. «Устремилась мне вослед, мой смотрела ту-алет…» и «Чемодан, туалет и ларчик Да дорожный самоварчик». У всех остальных это слово стремительно обрусело — вспомним «Онегина»: «В последнем вкусе ту-алетом…»

У всех остальных поэтов уа в один слог встречается лишь в виде единичных исключений — даже когда слова пишутся французскими буквами. Полежаев, отлично знавший французский язык и хорошо с него переводивший, тем не менее пишет в поэме «Царь охоты» (впрочем, нарочито вульгаризованной): «То в поле выходит Ro-i de la chass[e], И в ужас приходит Весенний бекас!.. Сорвет покров туманный с глаз И временам грядущим скажет: Il fut ro-i, mais …de la chass[e]». Точно так же, французскими буквами, но с русским двусложным произношением — в наши дни (альманах «Петрополь». 1990. № 2) Т. Милова, «Песенка об Андрее Ильиче»: «Слепой прозреет! И ослепнет От сих блистательных реформ! Ah! attendez-mo-i sous l’ orm[e], Что в переводе означает: Дождись меня под тем бревном…»