Том 4. Стиховедение

Конечно, разделение словесного материала только на пять частей речи — это самое грубое приближение к очень тонкой проблематике. Уже различение существительных в именительном и в косвенных падежах показывает, что первые (лишенные флексий) имеют ударение ближе к концу — a стало быть, подлежащие во фразе, стоя в именительном падеже, имеют иной ритмический профиль, чем дополнения и обстоятельства. Безличные формы глагола тоже имеют ударение ближе к концу, a если мы в них не будем смешивать инфинитивов и деепричастий, то, вероятно, сдвиг ударений к концу в инфинитивах будет еще отчетливей. A так как инфинитивы во фразе служат обычно глагольными дополнениями, то и этот член предложения получает свой особенный ритмический профиль. Такой же сдвиг ударения к концу мы видим в кратких формах прилагательных.

Кроме чисто лингвистического интереса сделанные наблюдения представляют особый интерес для стиховедения. В самом деле, всякий стихотворный размер допускает лишь ограниченное число словосочетаний, в которых позиция каждого акцентного типа слова точно определена. Зная частоту каждого словосочетания, укладывающегося в стихотворный размер (каждой ритмической и словораздельной вариации), мы можем для каждого акцентного типа слов сопоставить вероятное (как в прозе) и реальное заполнение различными частями речи каждой позиции в стихе. Это позволит сказать, насколько такие-то позиции «притягивают» к себе существительные или прилагательные в силу естественных языковых тенденций данного акцентного типа слов, a насколько — в силу специфически стиховых ритмико-синтаксических тенденций.

Для начала при таком сопоставлении удобнее взять простой, небогатый ритмическими и словораздельными вариациями стихотворный размер. Мы выбрали для этого 3-стопный хорей и намеренно ограничили материал стихотворениями середины и второй половины XIX века, близкими по тематике и стилю[594].

Обследованы были следующие стихотворения[595]:

Огарев: «Небо в час дозора» («Изба»), «Ночь была прозрачна» («Разлука»).

Плещеев: «Скучная картина», «Хорошо вам, детки» («Зимний вечер»), «Теплый день весенний», «

Домик над рекою» («На берегу»), «Травка зеленеет» («Сельская песня»), «Капля дождевая», «Тени гор высоких».

Таблица 4

Никитин: «Тихо ночь ложится», «В глубине бездонной» («Тишина ночи»), «Весело сияет» («Зимняя ночь в деревне»), «Жгуч мороз трескучий» («Жена ямщика»), «Ярко звезд мерцанье».

Суриков: «Полночь. Злая стужа» («Часовой»), «Ярко светит зорька» («Утро»), «Вот моя деревня» («Детство»), «Солнышко уж встало» («Дети»), «Эх, не троньте! С горя» («С горя»), «От деревьев тени» («Несчастный»), «У пруда, где верба» («У пруда»), «Легкий сумрак ночи» («Летняя ночь»).

Дрожжин: «Вечер. Потемнели», «

Детство золотое», «Осень. Ходят тучи», «Полночь. Ветер злится», «Вьюга завывает», «По задворью злится», «Весело на воле», «За кустами тени», «Избы застилает», «Ох, сгори, кручина», «Рано в небе летом», «Солнышко садится

», «По полю гуляет», «Миновало лето», «Чуть в избе холодной», «В тишине глубокой», «С теплою весною», «Эх! куда зимою», «От тоски-кручины», «В поле непогода», «Холодно зимою».

Брались только четверостишия с чередованием женских и мужских окончаний. Всего из 1560 строк учтено 1557.

3-стопный хорей с женскими и мужскими окончаниями дает следующие 4 ритмические и 11 словораздельных вариаций (см. таблицу 4).