Том 6. Дураки на периферии

Петрушка увлекает за собою Настю, он бежит с нею прочь отсюда. Инвалид утирает усы, становит пустую кружку на землю, глядит вслед детям.

Инвалид. Обвыкнутся!

И он уходит отсюда в свою сторону.

Улица в поселке. Петрушка и Настя, взявшись за руки, бегут по улице, падают, подымаются и снова бегут.

Бабушка их, Марфа Никитишна, сидит за столом в почтовой конторе и раскладывает почту.

В контору к бабушке входят запыхавшиеся Петрушка и Настя. Бабушка глядит на них через очки.

Петрушка. Бабушка, а бабушка!

Бабушка. Чего вас сюда принесло? дом-то пустой оставили?

Петрушка один подходит близко к бабушке и гладит ее рукав, а Настя забирается к бабушке на колени и прижимается к ней. Бабушка глядит на них, еще ничего не понимая.

Пустая улица поселка.

На улицу входит (с переднего плана спиной к зрителю) группа — бабушка, Петрушка и Настя. Петрушка с одной стороны, а Настя с другой ведут бабушку за руки. Бабушка идет сейчас согбенная и она теперь чуть выше Петрушки. Группа идет медленно. Бабушка еле-еле шевелит ногами — и эта группа видна еще раз уже вдалеке.

Электростанция. загудел обеденный гудок.

Проходная будка электростанции. Из проходной выходят работники и работницы.

К проходной подходят бабушка, Петрушка и Настя. Они останавливаются.

Из проходной выходит Ольга. Она приостанавливается, потому что видит свою семью, ожидающую ее не дома, а здесь.

Ольга. Мама! Письмо получила?..

Бабушка и внуки. По старческому лицу бабушки текут редкие терпеливые слезы, Ольга понимает; лицо ее принимает бессознательное дикое выражение; из уст ее раздается непроизвольный долгий гортанный вопль — и толпа людей, вышедшая из электростанции, как один человек, оборачивается в сторону Ольги и сразу стремится к ней на помощь. Среди них мы видим и Софью Ивановну; Софья Ивановна первой бросается к Ольге, хватает ее сильными руками и прижимает к себе. Сквозь тесноту людей пробираются к матери Петрушка и Настя.

Настя. Мама! Мама!

Петрушка. Отдайте нам нашу маму!

Комната Ивановых. На раскладной кровати лежит больная бабушка. У ее постели сидит Настя. Окно открыто наружу, во двор. Тишина. К окну подходит Петрушка с лопатой.

Петрушка. Настя, где ты? Налей бабушке витамину и белого хлебца отрежь, там есть начатый кусок.

Бабушка. Не надо мне, ничего мне не надо, Настенька.

Настя

. А чего надо?

Бабушка. Алешу мне надо, отца твоего увидеть хочу, я обнять его хочу, хоть мертвого…

Настя. А какой он был, бабушка?

Бабушка. А ты что — ты забыла его?

Настя. Я забыла. А какой он? Он живой или мертвый?

Бабушка молчит и гладит головку Насти. Петрушка подходит к окну и опускает через него в комнату пустое ведро.

Петрушка. Инвалид безногий, он брешет.

В комнату приходит серьезный, озабоченный Пашков с охапкой дров. Он складывает дрова, раздевается, затем подходит к бабушке и […] к ней. Бабушка дружелюбно глядит на него.

Пашков у окна. Он кличет Петрушку.

Пашков. Петрушка, иди мать с работы встречать, а я ужин буду готовить.

Голос Петрушки. А крупу ты получил?

Пашков. Ясно!

Голос Петрушки. Сковородку возьми чугунную, а не железную, на железной масло горит.

Пашков. Понимаю!

Голос Петрушки. Гляди там!

Пашков. Ладно, я погляжу.

Пашков накапывает лекарство из пузырька в чайную ложку и подает бабушке.

Бабушка покорно пьет лекарство.

Затемнение.

Вой осеннего ветра, дующего с переменной силой — то громче, то тише, — но на заднем звуковом фоне осеннего ветра слышна равномерная напряженная мелодия работающей электростанции.

Во дворе, на своем индивидуальном огороде, Петрушка выкапывает поспевшую картошку и накладывает ее в мешок. Вокруг следы осени; летят былинки, сорванные ветром, дрожат голые ветви кустарника, ворона произносит невдалеке: кра-кра! Ольга ведет через двор Настю в школу; у Насти ранец за плечами.

Настя. Мама, пускай Петрушка теперь палочки пишет. Я его буду учить.

Ольга. Пускай… Петруша, ты за мамой посмотри, покушать ей подогрей.

Петрушка

. Я знаю. А она не ест ничего!

Ольга. А ты попроси ее.

Ольга и Настя уходят. Петрушка не прерывает работы.

Окно из комнаты Ивановых, видимое снаружи. На окне стоит плошка с цветком, снова увядшим. за окном сидит сильно постаревшая, вовсе ветхая, обессилевшая бабушка. Она глядит вдаль неподвижным взором. Капли дождя бьют по стеклу, стекают по нему и застилают образ бабушки, делают его невидимым.

Ветер сдувает с оконного стекла следы дождя — и снова виден образ бабушки, более смутный, чем прежде.

К окну подходит Петрушка и протирает стекло рукой.

Петрушка. Бабушка, тебе кушать пора!

Бабушка отрицательно качает головой.

Петрушка. А о чем ты думаешь?

Бабушка за окном старается подняться со стула, приподнимается немного и валится в сумрак комнаты.

Петрушка прильнул к окну.

Петрушка. Бабушка, ты что! Бабушка, ты очнись, мы опять дома будем жить, и отец к нам приедет!.. Бабушка, бабушка, ты слышишь — я тебе говорю!