Том 6. Письма 1860-1873

Je compatis dans une certaine mesure `a ton chagrin de voir Aksakoff se disposant `a reprendre la r'edaction du journal, mais le public ne sera pas de notre avis… Il est temps que les premiers-Moscou redeviennent lui, m^eme au risque de quelque nouvel 'emoi^*.

Je me flatte, d’ailleurs, qu’apr`es ce temps de tr^eve on se retrouvera de part et d’autre moins farouche et moins susceptible… Le temps, `a ce qu’il para^it, est `a la conciliation — au moins provisoire.

Adieu, ma fille ch'erie, et au revoir, `a bient^ot.

T. T.

Перевод

Старая Русса. 27 июня

Здесь я получил твое последнее письмо без даты, милая моя дочь, и отсюда же отвечаю тебе. Я приехал сюда, чтобы, по совету врачей, полечиться ваннами, а отчасти для перемены обстановки… Вся эта орошаемая Волховом земля, это начало России, к которому она на мгновение возвратилась^*

, — местность поразительная… Перед бескрайним, неоглядным размахом этих горизонтов, перед этим обилием широко разлившихся вод, обнимающих и связующих воедино такие громадные пространства, ощущаешь, что именно здесь колыбель Исполина.

Что до ванн, которые я здесь принимаю, то они, по-моему, идут мне на пользу… Правда, этому немало способствует стоящая нынче дивная погода.

Мне приятно в эту волшебную пору переноситься мыслями к вам — в предвкушении момента, когда я прибуду собственной персоной, что произойдет, надеюсь, через две недели… Очаровательным пристанищем должно быть сейчас Кунцево, уютно расположившееся посередке этого всеобщего великолепия.

Такое блистательное вторжение к нам южного климата несколько напоминает путешествие императрицы Екатерины в степь, с его сюрпризами и импровизированными чудесами, столь, увы, недолговечными…

Я получил от Дарьи письмо, страшно меня растревожившее. Она умоляет меня приехать к ней^*, заклиная своим одиночеством и заявляя, вполне справедливо, что у нее, при ее неустроенности, больше прав на меня, чем у кого-либо… Ах, как трудно все совместить…

То, что ты говоришь в своем письме о свидетельстве монаршей признательности, доставило мне удовольствие. Меня радуют вот такие проблески подлинной человечности в высочайших особах, а нет ничего более человечного в человеке, чем потребность привязывать прошлое к настоящему… Это как последний барьер, сдерживающий натиск безграничного эгоизма.

Я покинул город сразу же после того, как августейшее семейство перекочевало в Петергоф, где теперь наверняка тоже очень красиво и где мне видится твоя легкая тень, все еще блуждающая под водяной пылью фонтанов.

Разделяю в известной мере твое огорчение по поводу того, что Аксаков намеревается опять принять на себя редактирование газеты, но мнение публики будет отличным от нашего… Пора передовицам «Москвы» снова стать аксаковскими, даже с риском вызвать какое-нибудь новое возмущение^*.

Впрочем, льщу себя надеждой, что после этой передышки обе стороны выкажут меньше ожесточенности и меньше обидчивости… Момент вроде бы благоприятствует примирению — по крайней мере, временному.

Прощай, милая моя дочь, скоро увидимся.

Ф. Т.

Тютчевой Е. Ф., 6 июля 1868^*

174. Е. Ф. ТЮТЧЕВОЙ 6 июля 1868 г. Петербург

P'etersbourg. Ce 6 juillet 1868